Клуб Дюма, или Тень Ришелье. Артуро Перес-Реверте

для самого острого сюжета.

      Услышав слово «самоубийство», Ла Понте мрачно кивнул:

      – Да, так говорят.

      – А ты что, не веришь?

      – Как тебе сказать… Все очень странно. – Он снова наморщил лоб, помрачнел и даже забыл о зеркале. – Мне все это не нравится. Что-то здесь не так.

      – А Тайллефер никогда не рассказывал тебе, как попала к нему рукопись?

      – Понимаешь, сразу я не спросил. А потом было уже поздно.

      – А со вдовой ты говорил?

      От приятного воспоминания лоб букиниста тотчас разгладился, губы расплылись в улыбке.

      – Эту историю я тебе непременно расскажу, – произнес он тоном человека, вспомнившего замечательную шутку. – Так что гонорар за труды получишь, так сказать, натурой. Я ведь не могу предложить тебе и десятой доли того, что ты заработаешь у Варо Борхи за эту самую «Книгу девяти хохм и надувательств».

      – Ладно, я отплачу тебе тем же – подожду, пока ты отыщешь Одюбона[17] и станешь миллионером. Тогда и сквитаемся.

      Ла Понте снова изобразил смертельную обиду. «Что-то этот прожженный циник за рюмкой делается слишком чувствительным», – подумал Корсо.

      – Я полагал, ты помогаешь мне по-дружески. Ну… Клуб гарпунеров Нантакета… Потому я и позволил себе…

      – Дружба… – Корсо покрутил головой по сторонам, словно ожидая, что кто-нибудь объяснит ему значение этого слова. – Самые закадычные наши друзья – в барах и на кладбищах…

      – Ты хоть раз сделал что-нибудь для других просто так, черт тебя возьми?

      – Только для себя, – вздохнула Макарова. – Корсо всегда блюдет свои интересы.

      Но в этот миг Ла Понте, к величайшему для себя огорчению, увидал, как девица с пышным бюстом покидает бар, взяв под руку элегантно одетого субъекта с франтоватой походкой. Корсо продолжал смотреть на толстуху у игрального автомата. Она истратила последнюю монету и теперь сидела перед машиной, уронив длинные руки вдоль тела, растерянная и опустошенная. У рычагов и кнопок ее сменил высокий смуглый субъект; у него были густые черные усы и шрам на лице. В Корсо пробудилось какое-то смутное и неуловимое воспоминание, но оно быстро растаяло, так и не оформившись в конкретный образ. К изумлению толстухи, автомат едва успевал выплевывать выигранные им монеты.

      Макарова налила Корсо кружку пива за счет заведения, и на сей раз Ла Понте пришлось-таки самому заплатить за себя.

      II. Рука покойника

      Миледи улыбалась, и д’Артаньян чувствовал, что он готов погубить свою душу ради этой улыбки.

А. Дюма. «Тримушкетера»

      Бывают вдовы безутешные, а бывают такие, которых с радостью вызовется утешить любой мужчина. Лиана Тайллефер, без всякого сомнения, относилась ко второй категории – высокая блондинка, светлокожая, с ленивой, томной повадкой. Пока такая женщина вытащит сигарету и выпустит первое колечко дыма, пройдет вечность, и все это время она будет со спокойным достоинством смотреть в глаза сидящему напротив

17

Джон Джеймс Одюбон (1785–1851) – американский художник, натуралист-орнитолог, издатель. Учился рисованию у Ж.-Л. Давида. Знамениты его роскошные фолианты «Птицы Америки», т. 1–4, Лондон, 1829–1839; 2-е изд., Нью-Йорк, 1830–1844 и 1863; 448 таблиц и 1065 рисунков.