Лишь мгновения. Ника Лемад

капельницы. Из-под простыни выглядывали голые ступни, сердце как всегда сжалось при виде четырех пальцев вместо пяти. Потянула вниз ткань, чтобы прикрыть ноги.

      – Сколько он еще будет спать? – спросила у санитара. Ответила ей медсестра.

      – Думаю, долго. Часов пять еще, не меньше, анестезиолог хорошо постарался в этот раз. Пациент все пытался проснуться во время операции.

      Зоя тайком изучала лица и думала, сколько людей видело Шейда изнутри. Сестра была удивлена, кажется, только действием анестезии, санитары вообще не смотрели на Шейда. Утешилась выводом, что не все так плохо, чтобы волноваться из-за огласки.

      Вернулся недавно нанятый Сайгеном врач и велел оставить пациента на каталке, не перекладывать на кровать. Шейда завезли в палату и оставили в покое. Тогда только Зоя, оставшись с ним наедине, приподняла простыню, чтобы увидеть. Но через всю грудь наложена была широкая повязка, скрыв все манипуляции, что с ним проводили. Сбоку на шее тоже прилеплены были бинты. Поцарапано лицо, руки. Зоя приложила ладонь к его щеке, прохладной, и глаза мгновенно наполнились слезами. Вытерев их, отправилась просить одеяло. Впервые за ночь подумала о библиотеке и той девчонке, избежавшей смерти. Была даже мысль позвонить Теушу и узнать о ней, но телефон остался в палате вместе со всеми вещами.

      Зоя оглядела свой больничный халат и резиновые шлепки. После чего побежала переодеваться.

      Сайген приехал довольно быстро на микроавтобусе. Где взял – непонятно, у него такого транспорта не было, как и у мэра. Позаимствовал у кого-то из охранников. Хирург лично вывез каталку с укутанным по самую шею пациентом к служебному подъезду и помог переложить Шейда на носилки в салоне, поставленные на место убранных сидений. Зоя забралась туда же. Хирург вопросительно посмотрел на Сайгена.

      – Садитесь быстрее, – поторопил его Сайген. Закрыл задние двери, вернулся за руль. Пробежался взглядом по больничным окнам. – Проблем не будет?

      – Этот попутчик, которого вы подобрали на дороге, подписал бумагу, что претензий к больнице не имеет. Его жизни ничто не угрожает, так что удерживать силой не имеем права, – хирург склонился над спящим человеком, прослушал его пульс. – Скоро уже проснется. Я хотел бы понаблюдать его состояние.

      – Так и сделаем, – сказал Сайген. Шейд останется под присмотром врача, а за врачом присмотрит Зоя. И отец. Сайген надеялся, что тот уже успокоится к тому времени, как микроавтобус довезет их до дома.

      Тиль Вилеш потерял дар речи от сжатого рассказа об аварии. Сайген раз двести повторил, что Шейд ранен несерьезно. И что они были вместе. Хотя у самого в голове бродили точно такие же мысли, но первые же слова отца об усиленном присмотре за Шейдом вызвали яростный протест. Сайген напомнил ему о поставленном условии – быть вместе. Они его выполняли – даже разбились, не отходя друг от друга. Придраться тут было не к чему.

      Устав спорить, Сайген сухо уведомил отца о докторе, который займется выздоровлением Шейда и будет находиться в доме. Мэр ошеломленно