Хуадад-Сьюрэс. Я читатель – я так вижу. Анастасия Голикова

густая растительность на лице до увечья или это варварский юмор, подчеркивающий новую уродливую «бороду» не из волос?

      Сообразив, что он уже достаточно долго просто пялится на пришедшего на зов убийцу, мин ответил:

      – Ты сам сказал, что ищешь несложную работу. И все же знай, что посыльный, который выкупал для меня этот предмет на аукционе, едва успел спрятать товар в хранилище, как ему перебили спину. Бедняга если и сможет ходить, то в седло уж точно не сядет. И если бы владелец банка не был моим приятелем, то эта покупка, скорее всего, «пропала» бы. Так что я не думаю, что твое путешествие из Веги в Хуадад-Сьюрэс будет таким уж легким.

      Бериец с некоторым сомнением остановил взгляд на изувеченной руке наемника. Не знай Паук Диро, он бы засомневался в его возможностях. Но этого маланийца он знал очень хорошо.

      – Плата? – спросил Борода после паузы. Она была вызвана не раздумьями, а попытками перевести пространную речь нанимателя.

      – Работа не пыльная. Десять золотых.

      Диро заржал. По телу Паука побежали мурашки, хоть он и понимал, что вспышка веселья ничем страшным ему не грозит. Борода был далеко не единственным маланийцем, с которым хозяин купальни вел дела. Но ни один из них не смеялся так.

      – Сколько ты хочешь? – спросил мин.

      – Пятьдесят.

      – А ты, случаем, не одурел, Рэрок?

      Паук даже сел, из-за чего засохшая на плечах грязь потрескалась и пластами плюхнулась в ванну. Не то чтобы это были такие уж баснословные деньги, но, посыльный, для которого все кончилось плачевно, за поездку получил бы пять.

      – Я не посыльный, Паук, – словно прочитав чужие мысли, сказал маланиец. – Я потрачу. Время, которое мог. Заниматься интересной работой. Ты мне не нравишься. Но твое дело. Ценно для нас. Поэтому я. Уступаю тебе себя.

      «Уступаешь мне себя? Высокого же ты о себе мнения, сукин сын».

      – Двадцать, Диро. Не нравится – проваливай. За пятьдесят я смогу нанять двоих, с двумя руками у каждого!

      Паук облизал резко пересохшие губы, не заметив горького привкуса «возвращающего молодость» средства. Он перегнул палку, а маланийцы очень болезненно относятся к оскорблениям и отвечают на них отнюдь не вербально.

      То ли Борода не очень понял последнее предложение, то ли не захотел марать руки, а может, что было самым невероятным, смотрел на будущие перспективы, но наемник просто развернулся и пошел к выходу.

      – Будь по-твоему! Акхар с тобой! Пятьдесят. Но вещь эта крайне хрупкая. Если на ней будет хоть трещинка, ты и медяка не получишь, понял?

      Закрашенные черной татуировкой губы маланийца расплылись в усмешке. Он кивнул. Это приравнивалось к заключению договора с подписями и печатями.

      – Пока ты не ушел, Диро, у меня к тебе вопрос. – Паук снова откинулся в ванной, погружая спину в горячее бурление. Подавив в себе желание блаженно застонать, мин начал говорить медленно, делая паузы между предложениями. Сейчас ему было особенно важно, чтобы