Все, что я хотела сказать. Моника Мерфи

что эта встреча вообще случалась.

      Или могу оставить его здесь и позволить самому думать, как он вернется в свою комнату. Все равно Уит никому не скажет о том, что я его оставила. Он вообще не захочет, чтобы кто-то знал о случившемся.

      Приняв решение, я разворачиваюсь и иду к своему корпусу общежития.

      – Куда ты, черт возьми, собралась? – кричит он сквозь шум дождя.

      Я оглядываюсь через плечо и вижу, что он опять сидит, согнув колени. Его ноги покрывает грязь.

      – А тебе какое дело?

      – Вернись! – велит он.

      – Иди к черту. – Я иду прочь, но меня гложет чувство вины. Снедает изнутри. Терзает мое сердце.

      Мою душу.

      Уит – худший человек на свете. Превратил мою жизнь в настоящий ад, как только я поступила в эту дурацкую школу. Заставил всех мучить меня каждый день и не прекратит это делать. Не прекратит, пока не получит то, что хочет.

      А хочет он…

      Меня.

      Чтобы я встала перед ним на колени, подчинилась ему. Позволила меня унижать. Принуждать меня ко всяким сексуальным пошлостям, от которых я, несомненно, получу удовольствие, но потом, когда все закончится, погрязну в чувстве вины. Он больной, ненормальный засранец. Травмированный. Сломленный.

      Но Уит задевает что-то внутри меня. Что-то непостижимое. Он заставляет меня чувствовать. Момент, что мы с ним разделили, когда нам было по четырнадцать, длился не дольше пятнадцати минут, но навсегда запечатлелся в моей памяти. Мне хочется знать, каково было бы поцеловать его сейчас. Прикоснуться к нему.

      Почувствовать его прикосновение.

      Я должна ненавидеть его за то, что он сделал. За все его оскорбления. За то, что заставил меня пережить.

      Но я попросту не могу… оставить его здесь. Он спас меня. Невзирая на все, через что заставил меня пройти, он помог мне. Да и погода ужасная. Вдруг он серьезно ранен? Может, у него внутреннее кровотечение?

      Я, как полная идиотка, разворачиваюсь и иду обратно к нему. Уит наблюдает за моим приближением, и на его красивом лице отражается потрясение по мере того, как я подхожу все ближе.

      – Дай руку. – Я протягиваю ему свою.

      Уит смотрит на нее с гримасой, а потом встречается со мной взглядом.

      – Ты вернулась.

      – Хотя не должна была. Ты настоящий придурок.

      Он смеется.

      – Ты поддалась моему обаянию.

      – Да, а еще ты пришел мне на помощь. – Я щелкаю перед ним пальцами. – Дай мне руку или я уйду. И больше не вернусь.

      Уит не дурак. Он хватается за мою ладонь, и я упираюсь ногами в землю, стараясь его поднять. Но он весит больше меня, а земля скользкая. Конечно же, моя рука выскальзывает из его руки, я спотыкаюсь и с громким хлопком плюхаюсь задницей прямо в грязь.

      Несмотря на боль и раны на лице, несмотря на льющий на нас дождь, Уит начинает смеяться.

      – Видела бы ты свое лицо, – говорит он, качая головой.

      Боже, он ужасен.

      Уверенная, что выгляжу окончательно униженной, я отталкиваюсь от земли и снова встаю на ноги. Уит делает то же самое,