Дирижабль осатанел. Русский дада и «адские» поэмы. Борис Поплавский

планы.

      Белеет снежный неподвижный нос,

      И глазы под зубчатыми тенями.

      Нас радость потрясает, как понос:

      Снижаемся с потухшими огнями.

      На ярком солнце ко чему огни.

      И ан летят и ан ползут и шепчут

      Стрекозы-люди, бабочки они,

      Легки, как слёзы, и цветка не крепче.

      И шасть жужжать и шасть хрустеть, пищать,

      Целуются, кусаются; ну ад!

      И с ними вместе, не давая тени,

      Зубастые к нам тянутся растенья.

      Как жабы, скачут толстые грибы.

      Трясясь, встают моркови на дыбы.

      Свистит трава, как розовые змеи,

      А кошки: описать их не сумею.

      Мы пойманы, мы плачем, мы молчим.

      Но вдруг с ужасной скоростью темнеет.

      Вот дождь и хлад, а вот и снега дым.

      А вот и воздух уж летать не смеет.

      Пропала надоедливая рать

      А мы, мы вытянулись умирать.

      Привстали души, синий морг под нами.

      Стоят собаки в ряд со стременами.

      И вот летим мы сонные домой.

      К тебе, читатель непонятный мой.

      И слышим, как на утренней земле

      Мильон будильников трещат во мгле.

      «Жюлю Лафоргу». Вёрстка с правкой Н.Д. Татищева

      54.

      Как плавает в реке прозрачный дом

      Но мы не беспокоимся об том

      И белый белый не бросаем круг

      Хоть он кричит как недовольный друг

      Как негер на летательной машине

      Как пушка на блистательной вершине

      Доволен я и несомненно волен

      Любить и жить и даже умирать

      Не так [как] человек который болен

      Иль тот кто со другими вместе рать

      Преважно молчалив самоубивец

      Напыщен синий будто бюрократ

      Сидит в крови как во пруду ленивец

      В воде ныряет дольше нас в сто крат

      Преважно выезжает под веночком

      В прохладном морге возлежит подлец

      Не отвечая сыновьям и дочкам

      Форсит как сиг на праздничном столе

      Мол вы подшейте к делу ливольверт

      И белый недорезанный конверт

      А я не беспокоюсь я об том

      Я плаваю в реке прозрачный дом

      Я негер я лечу на ероплане

      Со мною пушка говорит в тумане

      Как лучший друг слегка ворчливый вдруг

      Как белый белый симпатичный круг.

      55.

      Борисовой

      Как розовеет мостовой гранит

      От тихого и мокрого дождя

      Мне явствует пылание ланит

      При объясненье или обождя

      Ползёт неотвратимая щекотка

      От переносицы до глаза далеко ль

      Слеза клокочет и кудахчет в глотке

      И прочь течёт как синий алкоголь

      Так мы бушуем в дорогом стакане

      Так тонем мы и так идём на дно

      Потом вы достаёте нас руками

      Кладёте на ладонь нам всё равно

      Вы дуете огромными устами

      А вот вам надоело вы устали

      Мы