Вавилонская башня. Михаил Альбов

очень много чувства!.. Да, наконец…

      Людочка досадливо топнула ножкой, обутой в изящный бронзовый туфелек и до крови закусила губку: «Да, наконец, разве боги горшки обжигают? Разве очень много для этого нужно? Немного счастья, удачи и смелости, всё остальное приложится.»

      А Онуфрий Аркадьевич сидел в кабинете, устремив задумчивый взор на записку Нюника, и на него, со стены смотрели портреты знаменитых писателей… Безмолвие царило вокруг… И вот, среди этого безмолвия опять послышался глубоко сокрушающий вздох и протяжке, глухое стенанье:

      – «О, Господи, Боже мой!»…

      Впрочем, этот вздох и это стенанье явились в силу стародавней привычки.

      Вслед затем, морщины на челе Онуфрия Аркадьевича быстро изгладились; он повёл плечами, бодро выпятил грудь, заложил руки в карманы и бойким петушком прошёлся по комнате…

      Очевидно, какая-нибудь новая мысль озарила вдруг его голову.

      XII. На мрачном небосклоне страдальца восходит звезда.

      С тех пор, как Онуфрий Аркадьевич получил записку Нюняка, в обычную программу его жизни (выражаясь высоким слогом) вошёл элемент совершенно нового свойства. В сущности, всё оставалось по старому, и жизнь статского советника текла раз навсегда заведённым порядком, а между тем, стоило теперь наблюсти его в иные минуты, что бы заметить какую-то происшедшую в нём перемену.

      Не слышно уже было прежних тяжких вздохов и восклицаний: «О, Господи, Боже мой!» Хотя он по-прежнему проводил большую часть времени в своём кабинете, однако, времяпрепровождение это приняло совершенно особый характер.

      Кабинет Онуфрия Аркадьевича представлял собою огромную, мрачную комнату, с окнами во двор, большими письменным столом, заваленным грудами книг и рукописей, книжным шкафом в углу и стенами… О, что касается стен, то эти последние настолько замечательны, что стоит сказать о них несколько слов.

      На первом плане вас поразила коллекция портретов знаменитых писателей, развешанных в самой строгой симметрии… Впрочем, это не важно. Какой же кабинет литератора мыслим без портретов собратьев? Гораздо интереснее были другие предметы, украшавшие стены. Несколько полочек поддерживали группу статуэток. изображавших типы северных инородцев, вокруг, в самом прихотливом сочетании. лезли на вас ветвистые рога оленей и лосей, грозно торчали копья, колчаны и стрелы, а с другой стороны простирали объятия звериные шкуры костюмов самоедов. остяков, камчадалов…

      О, сколько уж лет все эти предметы были немыми и равнодушными товарищами безрадостных дней хозяина этого кабинета и свидетелями его душевных терзаний во время служения музам!.. Они и теперь его созерцали… Они созерцали его и всё более и более проникаясь удивлением, тихо шептались между собою:

      «Гм… Что это с ним?.. Что-то. кажись, как будто не ладно… Совсем на себя не похож!»

      Онуфрий Аркадьевич действительно. не походил на себя. Он мечтательно раскинулся в кресле и, положив ногу на ногу, игриво помахивал правою, обутою в мягкую туфлю.