Вечера на кладбище. Оригинальные повести из рассказов могильщика. Сергей Любецкий

снегу со статуйными половинами своими, – всё как будто задышит новою, воскреснувшею жизнью, вспрыснутою блеском весеннего солнца. Вот краткое предисловие Московской, бешеной, ртутной, неумытой кокетки – масленицы.

      Такова была предмасляная неделя и в 1810-м или 11-м году.

      Артемий с подругой своей светлыми душами встречали блистательное преддверие весны.

      – Милый друг, бесценная Агаша, – говорил он: – Не расцвет ли это нашего счастья? Блеск любви светлее золота!

      – Ненаглядный, желанный мой! – отвечала она: – И сквозь злато, как сквозь решето, льются слезы; дорогие камни, – всё-таки камни, жёсткие, холодные…. Не в хоромах, не в парчах таится счастье, но в любви и совете; не с богатством жить нам в свете, а с усладой; не металлы греют душу, а спокойствие, взаимность и радость.

      Вот такая любовь или подобная ей философия питала любовников. Близка была развязка: Артемий решился высказать душу свою родителям Агаши – он надеялся на заслуги свои, оказанные им.

      В одно время Артемий взошел к Гуру Филатьичу в контору его, сказать и услышать роковое слово. Гур Филатьич против обыкновения своего был очень весел, и лишь только Артемий затворил за собою дверь, хозяин его бросился обнимать своего приемыша, чего не было никогда, и что ободрило Артемия.

      – Второй отец мой, батюшка! – с чувством произнес Артемий, – я пришел. просить вас…

      – Знаю, знаю! – перервал его Гур Филатьич, – изволь, любезный дружище, я же теперь так обрадован! Не говорил ли я всегда, или думал, это одно и тоже, что моя Агаша бесприданница; ты стопишь того.

      – Как, вы соглашаетесь составить мое счастье? – весь восторженный произнёс Артемий.

      – Почему же не согласиться: ты давно уже служишь мне верно, честно и отчётливо – награда за мною – и ты скоро получишь ее, как свят Бог, – отвечал Гур Филатьич.

      – Батюшка, родной мой! – всхлипывая от слез восклицал Артемий: – Так вы уже знаете о чем я хотел просить вас?

      – Как не знать! – самоуверенно отвечал Гур Филатьич, – Видишь; что значит стариковская опытность. Ты задумал, а я уж и отгадал. Ведь ты просишь о прибавке жалованья, не правда ли? Что? А?

      Артемий упал с неба своего:

      – Вы не поняли меня, хозяин трепетно произнёс он.

      – Ну, полно, не скромничай! – прервал его Гур Филатьич. – Я знаю, что твоя просьба не от корысти происходит, а от чего-нибудь другого Для нынешнего дня я на всё согласен; тебе можно сказать причину нашей радости, я знаю, что ты принимаешь участие в нашем прибыточном убытке, как добрый семьянин. Ныне Федул Панкратьич заслал к нам сваху сказать, что он без нитки приданого берёт нашу Агашу. Ну, посуди сам, как не радоваться; только надобно поскорей спешить со свадьбой, а то он уедет на Ростовскую ярмарку. Вот попируем то!

      Артемий, поражённый обмер совсем. Гур Филатьич, занятый своим делом, продолжал рассказывать ему дальние наживные проекты свои. Артемий слушал и не слыхал его. Наконец имя Агаши