За стеной сна. Дмитрий Девяностый

Вадька, размеры нашего мира? Если лететь от одного конца до другого со скоростью света, это займёт девяносто три миллиарда лет. Можешь представить? А чем мы занимаемся на этом самом земном шарике сейчас? Уничтожаем друг друга.

      Вадим взглянул на Илью. Да, вместо того, чтобы решать глобальные проблемы Вселенной, дело дошло до элементарного выживания. Учитель часто вспоминал Сократа и его так называемого «демона», с которым мудрец всегда советовался. По словам древнегреческого философа тот советовал ему предпринять что-либо или отказаться. Может, у Ильи тоже есть подобный «демон»? Что-то он ему посоветует? Если даже такой искушенный мыслитель, как Сократ, вынужденно принял яд цикуты, что уж говорить о нас, простых смертных?

      Вот и Илья, по всем признакам, находился в замешательстве. И смерть Писаренко, произошедшая буквально на глазах Рогова, его ошеломила, хоть и предугадывал он её в своих вещих снах.

      Фейербах оторвался на секунду от сладкой косточки, зевнул во всю широкую пасть, капнул слюной на расписанную орнаментом подстилку и опять принялся разгрызать её, осторожно обхватывая клыками.

      – Я не договорил, Вадим, – нисколько не укоряя ученика, а, наоборот, понимая всё его тяжелое состояние, сказал Илья, – и сны, и предчувствия, и реальность твердят об одном. Время раскалывается, многих сожрёт Молох кровавой эпохи. Писаренко – только начало. Вижу смерти тысяч, а потом миллионов, вся Евразия окрасится кровью. И не на месяц, а на долгие годы. И предотвратить никто этого уже не может.

      Рогов оторопело глядел на философа. Никогда тот не был так мрачен и так циничен. С таким спокойствием говорить о будущих смертях. Ведь только-только начали жить мирно, отгромыхала Первая Мировая, затем Гражданская, когда и жить, как не сейчас?

      Незаметно сгущались сумерки, потянуло холодком. Хоть и летний месяц август, но уже подбирается осень, не спеша, понемногу беря своё.

      – Недавно я посещал Алину, нашу хозяюшку, – Илья окинул взглядом сад вокруг.

      Рогов кивнул головой.

      – Она ведь переводчицей в МИДе работает, у самого главного по этой части, не буду говорить фамилий. Мы с ней давние друзья, ещё до революции наши семьи дружили. Так что оба – из недобитых, – Илья усмехнулся. – Её не трогают из соображений прагматизма. Людей, знающих несколько языков в совершенстве, не так много осталось в стране Советов. Под её покровительством и я до поры до времени пребывал.

      Ах вот оно что! Какое простое объяснение. Следователь и раньше искал логическое обоснование такому везению мага и философа, но теперь всё вставало на свои места. Христа бы не распяли, вмешайся Понтий Пилат. А может, сама судьба заставила испугаться несчастного бюрократа-чиновника? Без этого не было бы и подвига на кресте.

      – До поры до времени? – переспросил Рогов.

      – Да. Страна готовится к большой войне, наверху понимают: надо крепить ряды, устранять любые бреши. Часть людей надо показательно уничтожить, зато другие будут ходить, как миленькие, строем. Историки говорят,