За стеной сна. Дмитрий Девяностый

рысцой побежал вперёд показать место, где имеется самый лучший столик для таких уважаемых гостей. Его, похоже, нисколько не смутил затрапезный вид Севы.

      Окон в трактире-ресторана не имелось, но освещение работало на всю катушку: огромная люстра в центре, светильники по бокам. В углу стойка с бутылками самого разного калибра и наполнения. Из кухни тянуло запахом жареного мяса с луком. Практически все столики оказались заняты, в основном по два-три человека. Некоторые обедали в одиночестве. Посетители разом обернулись на шумную компанию, но тотчас же отвернулись, занятые борщами из бараньей ноги да сочными отбивными из говядины в кляре.

      Уселись попарно на массивных дубовых скамейках. На столе, покрытом белой скатертью с розовыми цветочками, красовались солонки, графин с водой, бумажные салфетки. Пестриков сидел рядом с немцем и по привычке его обхаживал. Рогов явно видел: Ганс вовсе не нуждается ни в каком особом уходе. Теперь он уже был твёрдо уверен, что исследователь ломал комедию. Только для чего? Выведать секреты у Севы? Да перед ним и не надо притворяться, тот полностью соответствовал выражению «болтун – находка для шпиона».

      Появился запотевший графин с водкой, разносолы в виде солёных огурчиков да помидорчиков, квашеная капуста, ломти белого и чёрного хлеба, ещё один графин с клюквенным морсом.

      Водку и морс разливал официант, невысокий курносый парень с непокорными рыжими вихрами.

      – Прошу отведать нашего морса, сами варим, – сказал он.

      Рогов усмехнулся. Он мог поклясться, что услышал «варим-с», настолько подобострастно обращался с ними, в особенности с Пестриковым, официант.

      – Молодцы, молодцы, – не глядя на него, отвечал Сева.

      Налил одну рюмку Гансу, одну себе, – Илья с Вадимом отказались, – и тут же махнул её внутрь, потом подцепил вилкой скользкий жёлтый груздь и смачно закусил.

      Жизнь налаживалась.

      Райен тоже не ждал, когда его начнут уговаривать, а повторил то же самое. Только закусил не груздём, а огурчиком.

      – Эх, братцы, славно вчера кутнули с Гансом, – ухарски выкрикивал Пестриков. – Удивил он меня вчера, удивил. Представьте, идём мы из кабака вдвоём, а навстречу амбал, детина здоровенный. Нарочно так проходит и задевает меня. Ну я что, я человек мирный, делаю вид, ничего не произошло. А Ганс останавливается и спрашивает амбала, в чём дело, мол. Потом смотрю, нет уже амбала, ни вверху, ни в середине. Смотрю вниз, а тот валяется на земле и только мычит.

      Сева восхищённо посмотрел на Райена.

      – Такой вот стремительный удар, р-раз и ауфидерзейн.

      Ганс молчал, взял кусок чёрного хлеба, намазал сливочное масло, сверху положил красную помидорину и отправил в рот, полный крепких белоснежных зубов.

      Илья с интересом разглядывал немца.

      – Боксом занимались?

      Журналист кивнул.

      – Я вообще любитель шпорта, то есть спорта. Очень трудное слово для меня. Всегда ошибаюсь.

      Подоспели и первые блюда. Севе