Бёрк. Оборотни сторожевых крепостей. Ли Литвиненко

была, не особо охоча. Оговаривалась, что яблочный огрызок, по всякому поводу. Каждый раз приходилось, чуть ли не кулаками, доказывать ей свою правоту.

      – Так что возьми ведро и приберись.

      – Сейчас?

      Бёрк мыла полы каждое утро. Но вчера, зная, что предстоит большая стирка, дождалась ухода последнего посетителя и вымыла всю харчевню с вечера.

      – Нет, давай ждать, пока я не растяну бражку по всему полу. Сама потом будешь зудеть, что я грязь развел…

      Бёрк обреченно вздохнула.

      – …И не говори, что не забочусь о тебе. Я мог бы и промолчать!

      Пришлось оставить стирку и тащиться в обеденный зал.

      Размер бедствия оказался удручающим. Разбилась ведерная бутыль со старой медовухой. Это был прошлогодний остаток, забытый и давно скисший. Теперь пол покрывала липкая булькающая масса непонятного цвета. Из-за неё вся комната наполнилась густым запахом самогонной браги. От такого вида Берк расстроилась и громко шваркнула об пол ведро с водой.

      – Это как же она разбилась? – заподозрила обман Бёрк.

      – Как-как. Обычно. Стояла себе и вдруг бабах! Все сразу растеклось…

      – А вы где были?

      – Когда?

      – Тогда, – прищурила глаза Бёрк.

      – Так в окно смотрел. – Гном подошел к широкому подоконнику, заставленному горшками с геранью, и сделал вид, что заинтересован чем-то на улице. – Стою я смотрю в окно и думаю: будет дождь или…

      – Нет, – перебила Бёрк.

      Татима она раскусила, но поймать его на вранье, сейчас было невозможно: ни свидетелей, ни улик.

      – Значит, не будет дождя? – охотно сменил щекотливую тему гном. – Хорошо. Тогда вечерком на рыбалку пойду.

      Он слишком поспешно удалился в сторону своего кабинета, оставив орчанку собирать зловонную жижу.

      Не быстро, но она справилась. Чтобы доски перестали липнуть и отмыть все щели, пришлось сменить три ведра воды. Выплеснув на дорогу последнее, Бёрк повесила поломойную тряпку сушиться и пошла помогать Полли.

      – Наконец-то! – всплеснула та руками.

      – Не говори мне ничего, я и так спешила как могла. – Бёрк вымыла руки и повязала передник. – Эта гадость не хотела отмываться. Густая, как смола. Как её пьют-то?