Бёрк. Оборотни сторожевых крепостей. Ли Литвиненко

своего вороного, беспечно придремал. Конь почувствовал послабление и не преминул этим воспользоваться. Чуть притормозив, угольно-черный здоровяк пропустил вперед шедшего справа жеребца. Выгнув шею, словно змея, он резко укусил своего соседа за заднюю ляжку.

      – Аа! – вскрикнул от неожиданности всадник, едва не вылетевший из седла, когда его конь после подлого нападения резко взбрыкнул и рванул в сторону, забыв о седоке.

      Гелиодор сразу проснулся.

      – Вот дрянная скотина! – закричал он на своего коня и дернул поводья.

      – Он опять это сделал, – обиженно сообщил Тумит, возвращаясь на дорогу.

      – Что поделаешь, такой характер, – вздохнул Гелиодор.

      Его конь отличался от своих собратьев. К безупречно красивой внешности прилагался злобный и мстительный норов.

      – Все потому, что других лошадей родили кобылицы, а твоего выплюнула сама бездна.

      Вороной зыркнул на Тумита блестящими глазами и всхрапнул, будто давая понять, что запомнил и оскорбительные слова, и обидчика.

      – Просто у Шторма слишком развито чувство справедливости. – вступился за свою скотинку Гел.

      – Что справедливого в укусах исподтишка?

      – Твой Колос не пропустил его при въезде в город, помнишь?

      – И что?

      – Он конь вожака и всегда должен идти первым.

      Тумит зло сплюнул в дорожную пыль.

      – Да он искусал уже весь табун. Будешь уверять, что его обидел каждый?

      – Шторм как главный следит за порядком. Наверняка у него были на то причины.

      – А стая? Всякий из нас хоть раз носил на шкуре отметины от его зубов.

      – Зато вы все испытываете к нему почтение.

      – Страх…

      – Уважаете его.

      – Ненавидим…

      – И любите…

      Тумит хохотнул, давая понять, что альфа говорит абсурдные вещи.

      – …По-своему, конечно. Но нельзя же не любить такого красавца!

      Оборотень ласково потрепал жеребца за чуб и нежно провел ладонью по иссиня-черной шкуре, переливавшейся на солнце. Конь действительно был красив. Ровного цвета, без единой помарки. В тон телу, густая грива и хвост, доходивший до земли. А как хорош в езде! Отзывчивый и чуткий, словно натянутая тетива. Он стоил Гелиодору огромных денег, а его братья по стае расплачивались за соседство с ним вечной настороженностью.

      – Ты не умеешь выбирать ни лошадей, ни женщин, – покачал головой Тум. – Они слишком дорого тебе обходятся.

      – Но ведь стоят того? – хитро прищурился Гел.

      Брат ему завидовал. Это читалось в тоне и взгляде, брошенном через плечо.

      Последняя любовь альфы была бурной и всеобъемлющей. Как истинный оборотень, он полностью отдался охоте на выбранную самку и победил! Потратив целую кучу золота.

      – Я не уверен, что хотел бы в свою постель эльфийку…

      – А я не знал, что волки умеют лицемерить, – блеснул крупными клыками Гелиодор.

      – Нет,