Ты сделал мне бэби, майор!. Татьяна Михаль

посчитал, сопоставил даты, когда мы провели с ней ночь и дату рождения ребёнка.

      Проклятая Ромашкина и здесь не лгала. Виктория родила ребёнка и не указала отца. В графе «отец» значился прочерк.

      Проверил слова Людмилы и насчёт истории с отцом Виктории.

      И здесь не было ни слова лжи.

      Что ж, мне понятна неприязнь Вики к моим коллегам и ко мне соответственно. Но если ребёнок действительно мой, то её молчание в любом случае не извиняет и никакая причина не является уважительной. Она обязана была мне сказать, если ребёнок и правда мой.

      В тот день, когда я получил все документы об Ульяновой Виктории я долго стоял у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу, и думал. Думал, что нечего тут думать. Нужно ехать к ней и прояснять ситуацию.

      Когда собрался с мыслями, принял решение, что должен знать наверняка, и направился прочь с работы, меня перехватил начальник и рявкнул в своей обычной недовольной манере:

      – Исаев! Где отчёты по закрытым делам о тех убийствах?

      – Саныч, ещё не готовы. Как будет, так сразу отдам.

      – А ху… не готовы?! Так иди и делай! – побагровел Саныч.

      – Мне надо отлучиться по личным делам, – заявил бескомпромиссно.

      – Нет, ты посмотри на него! Какие в жо… личные дела, когда у меня сроки горят! Ты думаешь, я от нех… делать, требую с каждого отчёты! Вечно вы вместо работы страдаете фигнёй! Я тебя не отпускаю! Иди и строчи бумаги, Исаев! Во всех подробностях!

      Раздражение прошло волной, и я рявкнул начальнику в лицо:

      – Саныч, напряги кого-то ещё! У тебя в отделе с десяток пацанов от безделья страдают. Пусть изучат дела и напишут отчёты. А мне реально некогда.

      – Ты ещё мне указывать будешь? – начал круче заводиться Сан Саныч.

      Вздохнул и сказал, глядя в багровое лицо не только начальника, но и старого боевого товарища, и друга:

      – Саныч, я возможно уже год как отцом стал. Пока не выясню, что это действительно так, не смогу не то что отчёт написать, но и преступника от свидетеля отличить. Так что не надо мне нервы трепать.

      – Чего? Ты и отец? Мать твою, Исаев! Так какого рожна ты тогда всё ещё тут торчишь! Быстро катись отсюда!

      Хлопнули друг друга по плечу, пожали крепко руки, и я покинул МУР.

* * *

      Дом, в котором проживала гражданка Виктория представлял собой убогое зрелище. Пятиэтажка, которую давно пора снести ко всем чертям.

      Подъезд хоть и чистый, но древний. Пахло старостью.

      Надеялся, что квартира Вики не столь ужасна. Если девочка от меня, то однозначно она не будет жить в этой нищете.

      Последние несколько дней я думал о Вике, вспоминал её.

      К моему удивлению, меня охватывала необъяснимая тоска. И теперь я вновь увидел её. Она почти не изменилась. Да и прошло чуть меньше двух лет.

      Но одно изменение точно имелось – материнство сделало её ещё более притягательной. Я помнил, какой мягкой была её кожа, бархат её голоса, шёлк её волос, а прикосновение её чувственных губ…

      Разозлился на себя, разозлился на неё. Она меня узнала, испугалась. Значит,