Ты сделал мне бэби, майор!. Татьяна Михаль

терроризировать меня своими зелёными глазищами и подавлять своей тяжёлой ментовской аурой. Расправил плечи, вдруг щёлкнул пальцами на руках. Ужасный звук, меня аж передёрнуло.

      Потом он снова опустился в своё кресло. Погладил подбородок и сказал:

      – Какая же вы «хорошая» подруга.

      И столько яду было в его словах, что я вся ощерилась, вздыбилась, и из меня полилось наболевшее:

      – А вот не надо давать мне оценку. Я хорошая подруга. Просто Вика достала.

      Даже кулачком по столу стукнула, да от души, что телефон подпрыгнул.

      – Её то соседи затопили и она сразу мне звонит, мужа моего просит в помощь! То у неё смеситель крякнул. То дочку на осмотр просит свезти, потому что её машина на штраф стоянке! То тачку её в ремонт доставь! – рявкнула я.

      Майор удивлённо выгнул одну бровь.

      Потом я пропищала, комично имитируя подружку:

      – Люсенька, можно твоего Ромочку вызвать на помощь? У меня снова катастрофа, а денег на рукастого ремонтника нет!

      Исаев скривился. Видимо мой излишне громкий визг ему не понравился.

      Я навалилась грудью на стол и, заглядывая в лицо мужчине, уже нормальным голосом произнесла:

      – Понимаете меня? Вика едва концы с концами сводит. Ей мужик нужен. Му-жи-и-ык. Но не мой муж! Потому я к вам и пришла. Чтобы вы взяли под контроль всю эту ситуацию и помогли Вике с ребёнком. А я, наконец, обрету покой и перестану временами ненавидеть лучшую подругу. К слову, Вика чудесная мать, она обожает свою Марусю и вообще считает, что её дочка настоящий ангел.

      – Когда девочка родилась? – совершенно безэмоциональным тоном поинтересовался майор.

      Я нахмурила брови и покривила губы. Я тут перед ним душу изливаю, а он сухарь, даже толком не реагирует на супер новость.

      Назвала дату и год рождения Машеньки. Исаев кивнул, взял вдруг со своего рабочего стола блокнот и записал данные.

      – Кто указан отцом ребёнка? – задал он новый вопрос.

      Я хмыкнула и покачала головой.

      – Отец ребёнка – большой и жирный прочерк, – ответила с едкой улыбкой.

      Мужчина постучал ручкой по столу и спросил:

      – Гражданка Ромашкина, по какой причине ваша подруга Виктория Уланова, предположительно с ваших слов мать моего ребёнка, испытывает сильные негативные чувства к людям, стоящим на страже закона?

      Ого, он завернул. Я не сразу поняла суть его вопроса.

      Почесала нос, потом зачесалась бровь, ухо. Поправила локоны и сказала:

      – У Вики десять лет назад отца повязали менты… ну, то есть служители закона. Его по ошибке приняли не за того. Искали вора, а взяли её отца. Заперли в камере и долго… выбивали из него признание. Они потом свою ошибку признали. Конечно этих нелюдей уволили с позором, а что толку? Отец Вики от полученных травм умер. А он у неё один был. Сам воспитывал дочку. С тех пор Вика всех мен… служителей закона обходит стороной и всех до единого считает продажными тварями.

      Я взмахнула ладошками и добавила в спешке:

      – Это не о вас, конечно. Видно же, что вы человек