Мудрость леса. В поисках материнского древа и таинственной связи всего живого. Сюзанна Симард

где линзы грунта были достаточно глубоки, чтобы поддержать разросшуюся корневую систему, – ели сменялись пихтами Дугласа. Через каждые несколько сотен метров среди растительности появлялись следы лавин, на которых по пояс вымахала заманиха, колючая, как шиповник, и кочедыжник с кружевными листьями, напоминавшими вышивку. Вспомнились эти же растения на озере Мейбл. Я ощутила радостное волнение, но подавила его. Сорвала веточку тиареллы, ее крошечные белые цветы напоминали брызги океана.

      Используя компас и красный восковый карандаш, Рэй отметил на аэрофотоснимке идеальное место для будущей вырубки. Он свернул фотографию и обмотал ее резинкой.

      – Стоп, Рэй, кое-что упустили, – сказала я. – Не мог бы ты показать мне еще раз?

      Коллега неохотно достал карту с бесстрастным выражением лица.

      – Мы собираемся забрать все? – спросила я. – Нельзя ли оставить несколько самых старых?

      Я указала на исполинское дерево, с ветвей которого свисали занавеси лишайника.

      – Защитница окружающей среды?

      Рэй был идеальным специалистом, соответствовавшим времени и работе. Он любил свою профессию, и ему платили за то, чтобы он делал все как можно лучше.

      Я смотрела на стоящий лес. Меня воодушевляла работа при таком размахе; я была не против прикинуть, как срубить несколько деревьев. Однако уничтожение целых участков одним махом не оставило бы основы для восстановления леса.

      Деревья росли группами, самые старые и крупные – метр в обхвате, тридцать метров в высоту – стояли в глубокой части низин, где собиралась вода, а рядом с ними толпились более молодые деревья разного возраста и размера. Словно птенцы, прижавшиеся к матери-куропатке.

      В бороздах их коры растут пучки волчьего лишайника, который зимой обгладывают олени. Между камнями росли кусты шефердии. Ярко-красные ваточники, пурпурные шелковистые люпины, бледно-розовые калипсо и конфетно-полосатый ладьян расходились веером вдоль корней от стволов деревьев. После вырубки этим травам придется туго. Черт возьми, что я здесь делаю?

      Пользуясь расчетами Рэя, мы разметили квадрат розовыми ленточками, развесив их примерно через каждые десять метров. Вальщики поймут, где нужно прекратить вырубку. Старые деревья, оставшиеся снаружи, не пострадают.

      Рэй велел мне определить азимут 260 градусов, практически по краю лавины. Он уставился на эту границу, пока я доставала из заднего кармана жилета пятидесятиметровую гладкую нейлоновую веревку. По ней он будет расставлять знаки для лесорубов.

      Я повернула циферблат компаса и выбрала одно из деревьев в качестве ориентира. Шнур распутывался, как скакалка, металлические зажимы на нем отмечали очередной метр. Я двигалась, как койот, перекидывая шнур через бревна и заросли кустов и протягивая его между деревьями.

      – Длина! – крикнул Рэй, когда я добралась до конца пятидесятиметрового отрезка.

      Когда он натянул свой конец веревки, я повесила