Пересадка на станции «Вечность». Алексей Корнелюк

всякий случай я наслюнявил большой палец и стал усердно протирать глаза. Ну привидится же такое…

      – Ай, красота… – с придыханием заявил дед.

      Я же всё ковырялся пальцем, пытаясь сбросить невидимую соринку, налипшую на сетчатку. И этот глюк, который… Я осторожно приоткрыл глаза. Да… Да, мне не привиделось, уму непостижимо!

      Дедуля аж шапку снял и к груди приложил.

      Сам поезд удивлял меньше, чем верхняя его часть, так сказать. Как бы это описать… Я почесал отросшим ногтем висок.

      Сам поезд подталкивала гигантская, размером с вагон, рука.

      Причём всю руку не было видно, только кисть, а за кистью туман. Беспросветный и тягучий, как серое желе. Никакой линии электропроводов, только тонкие пальцы, плотно обхватившие вагон.

      Я мельком взглянул на старика.

      – А ты думал, что зря в детстве в железную дорогу играл? – выпятив грудь вперёд, спросил дед.

      Я лишь протяжно издал звук «Э-э-э…»

      Замедлив ход, поезд, состоявший из одного вагона, остановился ровно там, где мы стояли.

      Вблизи поезд чем-то напоминал посеребрённую пулю. Каждая его деталь казалась идеально ровной и отдавала блеском. Лишь маленькие матовые окошки выдавали в нём средство передвижения.

      «Пф-ф-ф…» – столб пара вырвался наружу, и блестящая дверь эффектно подалась вперёд, а затем съехала вбок.

      Что было внутри, понять было сложно, так как само отверстие было запечатано плёнкой.

      – Ну, бывай. – положив ладонь на моё плечо, сказал дедуля. – Не поминай лихом. – добавил он и, передав в мои руки сумку, побрёл, опустив голову, в сторону своего прибежища.

      Я, не решаясь зайти внутрь, провожал взглядом этого поседевшего неряху. Затем, сделав шаг в сторону двери, замер и, повернув голову, выкрикнул:

      – Старик, а откуда ты слова такие знаешь? Про реконструкцию и реструктуризацию.

      – Финансовыми газетами подтирался. – ответил дед, подняв кулак вверх.

      Я, улыбаясь, сделал ещё два шага вперёд и встал напротив плёнки. Она казалась живой, и по её поверхности пробегали еле заметные волны.

      Освободив руку от сумки, я поднял палец и нерешительно приложил его подушечку к плёнке.

      Тепло, вроде ничего… Надавив сильнее, я протолкнул руку вперёд, минуя вязкость, и вот уже вся кисть скрылась за плёнкой.

      Прислонив лицо, я хотел взглянуть, что там. Первым прошёл нос, и я почувствовал, как что-то невидимое щекочет и обволакивает кожу. Вытянув вперёд шею, я раскрыл глаза.

      – АААА!!! – заверещал я, увидев сущность без лица, лишь отдалённо похожую на человека. Выдернув лицо, я от ужаса бахнулся задницей на бетонный пол. Тяжело дыша, я видел ещё стоявший перед глазами образ этого чучела.

      На том месте, где должны были располагаться нос, глаза, рот и уши, была до предела натянутая кожа, напоминающая поверхность барабана.

      – Каждый раз одно и то же. – сказал он, выходя на перрон. – Нарисуем мы лицо, на-ри-су-ем, а пока давай, внутрь забегай. – сказал он, показывая жестами, где это самое «внутрь».

      Я,