Когда мы научимся летать. Геннадий Вениаминович Кумохин

из одного потока, попадает в другой, потому, что накануне учений, гоняет движки вся эскадрилья.

      Истерзанного, с исцарапанными о жесткую траву руками и животом, с забитыми песком волосами Анатолий Игнатьевич нашел Валерку у крайнего самолета.

      – Ты что здесь делаешь? – напустился на него отец.

      – Я к тебе пришел, ты ведь сам говорил: приходи посмотреть, как я работаю, – ответил, задыхаясь от слез мальчуган.

      – Некогда мне теперь. На «48» два «флюгера». Скоро начальство приедет. Ступай сейчас же домой вот по этой тропинке до КП. Скоро автобус будет.

      – Да не гони, ты его Толя, – вступился за Валерку незнакомый офицер.

      – Саркисов!

      – Слушаю, товарищ капитан.

      – Отведи мальчонку в теплушку и включи воду. Пусть глаза хоть промоет.

      Долго ждал отца Валерка, забившись в угол заросшей кустами шиповника беседки. Дежурный по эскадрилье солдат слышал доносящиеся из кустов всхлипывания, как будто скулила там бездомная собачонка. Когда поздно вечером приехала за последними людьми машина, отец отыскал Валерку крепко спящим на лавочке внутри беседки. Он не проснулся и когда Анатолий отнес его в машину. Валерка лежал на коленях у отца, прикрытый кителем и только изредка всхлипывал, и вздрагивал всем телом.

      – Валер, вставай, слышишь, приехали, – тронул его за плечо отец, когда эскадрильская будка остановилась на пятачке, – мать, наверное, нас заждалась.

      С этого дня затаил Валерка вражду к самолетам отца. В кошмарных снах во время болезни – зимой он заболел корью и провалялся почти два месяца, так что едва не остался на второй год – снились ему ревущие чудища от горячего дыхания которых рассыпались как карточные домики здания в городке и убегали в степь перепуганные люди. С годами чувство это поутихло, но побороть окончательно свою неприязнь он так и не смог.

      В детстве Валерка очень боялся воды, наверное, потому, что его дед, отец Ольги Павловны, утонул еще совсем не старым, купаясь в реке Каме и мать несколько раз рассказывала ему об этом. Ему было уже лет 10, товарищи досаждали насмешками, а отец давно оставил попытки затащить его в воду. Наконец, Валерка решился. Он выучился очень быстро и к концу лета отважился даже переплыть реку, правда, в самом безопасном месте – выше пляжа, и, плывя обратно чуть не утонул от усталости, но страха у него больше не было.

      С тех пор он выучился плавать как рыба, или как лягушка, во сяком случае, потому, что у него были большие руки и ноги. Даже ласт не нужно, шутила мама, и он был сильный юноша. Он не любил пляжа с его скученностью и бездельем (и стеснялся своей наготы). Одежду оставлял где-нибудь в кустах и тут же бросался в воду. Загорал только на противоположном берегу на большом лесистом острове. Несмотря на кажущееся миролюбие, река была очень коварной, с меняющимся от берега к берегу сильным течением. Иногда, попав в такую струю, после многих усилий, пловец обнаруживал, что его опять отнесло к другому берегу. Такая это была река, к которой Валерка относился, как к существу почти