Черными нитями. Лина Николаева

выпустили избиваемого и помчались следом.

      – Что случилось? – Рейн протянул ученику ладонь.

      – Спасибо, – буркнул мальчик, но руку принял. – Я бы справился.

      – Я знаю. Я тоже всегда справлялся сам, но однажды мне пришлось уступить. Не дай себе уступить им. Что бы ни пришлось сделать.

      – Рейн! – одернул Аст. – Не подталкивай его!

      Это не было подталкиванием, ведь… Да, наверное. Это он видел выбор: ответить, но стать изгоем, или смолчать, проглотив обиды – должен был существовать третий вариант, и мальчишка мог найти его.

      Послышалось злое цоканье каблуков. Дородная женщина директорского вида надвигалась быстро и неотвратимого, и летящие от нее молнии гнева ощущались даже за два десятка метров.

      – Не упади, парень, – сказал Рейн вместо прощания и перемахнул через ограду.

      Глава 7. Ни слова правды

      Когда Рейн вернулся домой, мать позвала его. Вместе с Агной она вязала в гостиной. Окна стояли нараспашку, заставляя ежиться: мама всегда открывала их, чтобы ослабить запах сырости и плесени, только уходить он не хотел.

      – Рейн, у меня опять нога разболелась. Сходишь на рынок?

      – Конечно. А окна лучше не открывать в такую погоду. – Рейн с хлопком закрыл их. Шум дождя остался снаружи, и в комнате сразу сделалось тише. – Вызови доктора, пожалуйста. Я оплачу визит.

      Мать протестующе взмахнула рукой:

      – Ну что ты говоришь! Ни у тебя, ни у Арджана нет плащей на зиму, и крыс надо потравить, они из подвала уже и до нашего этажа добрались… – она, задумавшись, перевела взгляд на окно.

      – У меня теперь есть деньги. Скажи, чего ты хочешь?

      – Откуда? Что ты сделал, Рейн? – Вопрос прозвучал громко и отрывисто и напомнил пощечину. Рейн сжал зубы. Даже для матери его определяло клеймо и только.

      – Ничего, – процедил он. – Меня повысили и хорошо заплатили за последние задания.

      Мама ахнула. Агна расплылась в улыбке:

      – Молодец-мальчик. Старается, работает не покладая рук.

      – Я так рада! Я горжусь тобой, Рейн. Но те задания, они… – не закончив, мать только махнула рукой. Продолжать и не стоило – смысл был ясен.

      – Чего бы ты хотела? – настойчиво повторил сын.

      Мать помедлила с ответом, затем нерешительно улыбнулась:

      – Помнишь, в том доме у нас на кухне висели белые занавески? Я так хочу такие же!

      Рейн помнил. Однажды ему пришлось взять на себя вину за поджог штор, потому что Кай уже подобрался к верхней границе терпения отца – а младшему брату было-то тогда всего восемь.

      – А я хочу пояс, – настойчиво сказала Агна. – Из собачьей шерсти. – Рейн недоуменно уставился на старуху. – Хорошо помогает при больной пояснице!

      – Ну к чему это? – мать устало вздохнула. – Тебе нужны новые ботинки, да и штаны бы не помешали – уже все колени белые! Не до хозяйства пока.

      – Я все куплю, – прервал ее Рейн и вышел из комнаты, качая головой. Занавески. Когда-то мать мечтала о рубинах, привезенных