Ротмистр Гордеев. Эскадрон особого назначения. Дмитрий Дашко

ему путь.

      – Господа? – удивленно поднимает правую бровь поляк. – Что вы здесь делаете?

      – Сначала скажите, что здесь делаете вы! – наезжаю я.

      Штабс-капитан хоть и растерян, но быстро берет себя в руки.

      – Проверяю посты.

      – Позвольте, а разве вас кто-то просил об этом? По-моему, это моя обязанность, как командира отряда…

      – Мы на войне и обязаны помогать фронтовым товарищам, – складно лепит отмазку Вержбицкий. – Я уже устроил разнос на одном из постов, как раз собирался на следующий… Знаете, ротмистр, не все ревностно относятся к своим обязанностям.

      Он ухмыляется.

      – Составите компанию, господа?

      – Мы видели, как вы общались с каким-то странным существом, – вставляет реплику тролль.

      – Ах, это… Я очень люблю диких зверей, господа, а этот симпатичный лесной зверек сам вышел ко мне навстречу и позволил себя погладить. Видимо, сразу понял, что я не причиню ему вреда, – улыбка Вержбицкого стала шире автомобильного бампера. – И вообще, давайте не будем больше говорить о пустяках. Проверим посты и поспим перед вылазкой.

      Метрах в ста от нас раздался противный писк, вспорхнули с насиженных мест птицы.

      Мы насторожились, только на лице поляка осталась блуждать странная ухмылка.

      – Что это было? – спросил тролль.

      – Не знаю, – Вержбицкий был сама беспечность. – Это лес, господа. Тут всегда на кого-то нападают и кого-то едят. Пойдемте отсюда, право слово – не вижу ничего интересного.

      Он очень убедителен, немудрено, что с такими талантами и умением ездить по ушам к его мнению в полку прислушиваются. Даже Маннергейм колеблется, хотя видел все собственными глазами.

      Нет ли тут какого-то наведенного морока?

      Правда, амулет молчит…

      Появляется Лукашин-старший, лицо у него торжествующее. Он тащит мелкого демона, держа его за большие уши, как добытого зайца.

      Вержбицкий мрачнеет, его брови сдвигаются.

      Я предупреждающе кладу руку на кобуру.

      – Вот, ваши благородия. Споймал, как и было сказано! – хвастается Тимофей.

      – Что это? – губы штабс-капитана подрагивают, но он пытается изобразить хорошую мину при плохой игре.

      – Это-то? Изводу… Демон такой. Шустрый, собака, но и я непрост, – поясняет казак.

      – Он как – жив? – спрашиваю я, разглядывая мелкую бестию.

      – Сдох, гаденыш. Я ить его только чутка придушить пытался, да видать, силу-то и не рассчитал… Хлипкий уж больно, – сокрушенно произносит Тимофей.

      Я снимаю с «чебурашки» ошейник, демонстрирую Вержбицкому чехол.

      – Ничего не хотите нам сказать, штабс-капитан?

      – А что вы ожидаете от меня услышать?

      – Дело ваше.

      Вскрываю чехол, достаю скрученную папироской бумагу. Разворачиваю и вижу мелкий убористый текст на английском. Вчитываюсь и, дойдя по последней фразы, удовлетворенно киваю.

      – А вы молодец, Вержбицкий. Грамотно все изложили вашим японским хозяевам. Все наши планы