Алло, милиция?. Анатолий Матвиенко

на ковре у начальства был подвергнут самому изощрённому половому насилию. Светлые глазки подрагивали, а выражение лица вызывало ассоциации с верным мужем, застигшем у жены любовника, к тому же избитым любовником в кровь и вопрошавшем: за что мне такое…

      – Дима, что у вас?

      – Да как всегда, – отмахнулся опер из службы, обычно считавшейся наиболее благополучной. – Новый год завтра, а необходимо, хоть сдохни, выявить преступление по линии розничной торговли или обслуживания населения.

      – Или? – начал догадываться Лёха.

      – …Или наш отдел ОБХСС в годовой отчётности будет выглядеть хуже, чем Советский или Партизанский, за что мой фюрер отблагодарит по полной. Знаешь, как скверно, если с тобой в отделе трудится активный пидарас, и он – твой самый непосредственный начальник? – Дмитрий выразительно провёл ладонью по собственной джинсовой заднице, намекая на её секс-страдания, пусть даже – сугубо моральные. – Не ценишь судьбу, Лёша. Ваш Папаныч – ангел без крыльев по сравнению с нашим… гм… крылатым.

      Глава 5

      Гриня вернулся первым с занятий. Пока разувался, Егор его спросил:

      – Слушай, я в Речицу на Новый год не поеду. Мама умерла, смотреть на мужа сестры тошно. Как в общаге Новый год встречают?

      – Ну, мы соберёмся с нашим курсом. Отметим.

      Ответ был не слишком развёрнутым. Егор решил поднажать.

      – Я вот тут сухой колбаски привёз из Москвы. Думал – к Новому году, в своей комнате. Знаешь же, у меня в своей группе отношения не со всеми хорошие. Считают зубрилой…

      Он шёл по тонкому льду. Но, в случае чего, Гриня вряд ли знал о деталях взаимоотношений на старшем курсе. Оказалось – знал.

      – Хочешь начистоту? – Студент сидел на койке напротив, покачивая в руке ботинок с налипшим снегом. Мелкие, глубоко посаженные глазки на одутловатом лице смотрели прямо и довольно жёстко. – Стукачом тебя считают. Откажешься пить, мол – великий спортсмен, режим и всякая такая фигня, потом настучишь в деканат или комитет комсомола: кто сколько пил, какие песни горланил. Никого пока не отчислили, и то хорошо, но стипендии по твоему доносу лишали. Рыло после этого не начистили, потому что каратист-супермен, да и связываться не хотят. Ты никогда не думал, почему на пятом курсе тебя поселили с нами – с третьим? Так что бери свою колбаску из Москвы и катись с ней… куда-нибудь.

      – Ты прав. Репутация именно такая. На самом деле всё несколько иначе, но не буду разубеждать. Скажи, мне исчезнуть на Новый год, чтоб вам не мешать?

      – Как хочешь. Мы всё равно пойдём на второй этаж. А потом в Мраморный зал.

      – А Татьяна?

      – Мне почём знать? Девка видная. Но ищет принца, а не приезжего из района вроде тебя.

      Знать бы ещё, что это за фифа, о которой знают студенты с других факультетов и даже сосед-третьекурсник, сделал себе заметку в памяти Егор. Имя очень распространённое, но все моментально врубаются, какая Татьяна имеется в виду.

      – Сам такой.

      – Да, я из Лунинецкого района, – не стал