Холодно в небесах. Книга вторая. Роман-утопия. Ву Вэй

Вэл почти не надеялся. Оставалась еще группа исследователей в лаборатории Кронса, как-то министр проговорился, что у него есть парочка талантливых лингвистов, свихнувшихся на древних языках и активно ведущих «раскопки мертвой письменности». Мысль понравилась Вэлу и казалась вполне безопасной в осуществлении. Он планировал начать с Марка сегодня же вечером, тем более, тот сам просил об аудиенции.

      Но, поразмыслив еще немного, Вэл подумал, что можно и самому попробовать отыскать что-то об этих каракулях. Для этого нужно было всего лишь подняться в кабинет и загрузить данные в сеть. Благо, теперь для этого не было необходимости выходить из дома. Однако в таком случае информация могла стать доступна кибермонстрам или кому-то еще. Идею пришлось убить в зародыше – рисковать Вэл не хотел.

      Он лежал и в сотый раз внимательно рассматривал копию внутренней стороны тубуса. Потом еще раз взглянул на метрику Нины и предположил, что цифры на ней вполне могут быть географическими координатами, только более точными, чем на самом тубусе. Он переводил взгляд с одной копии на другую, не в силах оторваться от цифр. Вэл не мог понять, что не так с этими цифрами, но потом… дата, указанная на карте, была днем его рождения.

      2. Канцлер

      Вечер сбил дневную жару. Солнце опустилось за зеленые крыши Квинты Гамерос, редкой красоты небольшого двухэтажного дворца, построенного более трехсот лет назад забытым теперь Мануэлем Ронкильо. Французский арт-нуво пришелся по душе тяготеющему к роскоши Зигфриду Бер, и диктатор Солерно Аугусто Паччоли, сорокасемилетний упрямец и самодур, три года назад захвативший власть в сообществе, предоставил особняк в его распоряжение.

      Зигфрид вышел на балкон второго этажа, чтобы насладиться видами Солерно. Он не был здесь с того самого дня, когда почти пятьдесят четыре года назад вынужден был спешно покинуть страну. Проведя полвека на чужбине, он часто представлял момент своего возвращения: холодные Небеса так и не смогли по-настоящему стать для него домом. Зато теперь, отогревшись в степном полузасушливом климате, Зигфрид ощущал прибывание силы в теле и успокоения в душе. Приближался апрель, а вместе с ним – событие, которого бывший советник Зиги ждал с нетерпением: результаты референдума в Небесах должны были непосредственно повлиять на его дальнейшую судьбу. До назначенной даты оставалось пять дней, всего каких-то пять дней до его триумфа либо до начала реализации плана мести. Спроси сейчас Зигфрида, какой исход кажется ему предпочтительным, он, пожалуй, затруднился бы ответить. С одной стороны, его душа жаждала публичного провала Вэла Лоу в плебисците и скорого свершения возмездия. В этом случае Зигфрид получал некоторую моральную компенсацию, не принимая в событиях видимого участия, оставаясь в стороне и держа противника в полном неведении относительно истинного положения дел. Зигфрид, однако, не был уверен, что хочет держать