Сверхновые. Стихи. Ника Виноградова

до абсурдности нелепа: холодный парк, весенняя капель…

      И акварелью пепельного неба разлуку намалюет сэр-апрель.

      Ты сам немного скульптор и художник: лепил меня из глупых мелочей:

      Румянца, полувздоха, и тревожных полнящихся отчаяньем ночей,

      В которые игривою палитрой ты красил с наслажденьем новый холст…

      Я выцветала, таяла, палила сюжеты наших тайн и грехов.

      Наутро начиналось всё сначала, и смешивалась с горечью пастель,

      А я, тобой расцвечена, прощала… но вот холодный парк, дурной апрель.

      И кажется, меня капелью смоет: потёками по древу расползусь!

      Небес всеомывающая морось размочит антрацитовую грусть…

      Картина до абсурдности нелепа: я – клякса.

      Не закрасить, не стереть.

      Но на холсте безоблачного неба Господь рисует мне иную смерть.

      ДАТЫ

      Ты – бумеранг.

      И ни выбросить, ни отдать.

      Влет возвращаешься, в сердце врезаясь метко.

      Наш календарь ярко-красен от «ссорных» дат.

      Новую пишем, чёрным обводим клетку…

      Раньше ждала.

      Дверь отпирала – бей

      Шлейфом чужих духов и губной помадой,

      Въевшейся в кожу… в горькой дурной судьбе

      Ты – бумеранг, сдобренный сладким ядом.

      «Нет, не впущу!» —

      Твёрдо теперь клянусь,

      Рву календарь, рву ожиданья цепи,

      Рву фотографии… в сердце гнездится гнусь —

      Вырву ее вместе с тоской нелепой,

      Вырву любовь.

      Ревности сброшу груз…

      Только тебе, разве, отказ – преграда?

      Ты – бумеранг. Снова наотмашь – в грудь.

      Чист календарь.

      Скоро отметим дату?

      ВСТРЕЧАЮ У ДВЕРЕЙ…

      Встречаю у дверей:

      «Ну что, озяб не слишком?

      Так скидывай пальтишко,

      Разуйся поскорей,

      Ныряй в тепло. Тебе

      Не нужно акваланга:

      Ты гость давно желанный

      И сладкий, как щербет».

      На столике, дразня,

      Вино искрит в бокалах,

      Но на губах устало

      Горчит твоё: «Нельзя».

      Наверно, не один,

      Наверно, мучит совесть…

      Печальной жизни повесть

      Пропишешь до седин:

      Лирический герой

      Обязан быть несчастным?

      Ну как тут безучастной

      Остаться, неживой?

      Взят в руки пёстрый шарф

      Да фетровая шляпа.

      Сбегаешь тихой сапой,

      Тепла чуть-чуть украв?

      За петлю уцеплюсь:

      «Останься, здесь роднее!

      Хозяйка молодеет,

      Бежит из дома грусть…»

      Я вешалка. Стою

      В холодном коридоре

      Больной любви опорой.

      Пальто не отдаю.

      КОТ

      Ты не свободен давно, и семейный уют

      Создан святой, замечательной, верной