Хроники Аальхарна: Изгнанник. На границе чумы. Охота на льва. Лариса Петровичева

ни крестьянин, ни государь. Однако лекарник промолчал и, поднявшись, отдал Шани поклон.

      – Доброй ночи, ваша неусыпность. Все-таки постарайтесь отдохнуть.

      Проводив его до лестницы, Шани прошелся туда-сюда по коридору, желая привести мысли в относительный порядок, и, поймав за руку пробегавшую служанку, попросил заварить для него чайник кевеи. Та сделала быстрый реверанс, выразительно стрельнула глазками из-под пушистых ресниц и ответила:

      – Сию секунду, ваше высочество.

      Ах вон оно что. Это и имел в виду Симуш, сказав, что если Шани успеет получить его подарок, то получит в придачу и корону? Что ж, пожалуй, можно считать, что он успел: государь спасен. А вот принц Луш…

      – Кевея, ваше высочество.

      Из носика чайника струился бодрящий ароматный пар. На фарфоровых боках сервиза красовались золотые вензеля аальхарнского королевского дома, на которых причудливо переплетались лоси, волки и драконы. «Какое изобилие невиданных зверей», – отстраненно подумал Шани и взял чашку. Девушка смотрела на него с нескрываемым интересом и вполне очевидным кокетством. Вероятно, строила планы.

      Кевея взбодрила его, заставив сердце стучать быстрее и разогнав усталость. Отправив огорченную служанку прочь, Шани с четверть часа сидел на своем прежнем месте, в зале возле внутренних государевых покоев, и ни о чем не думал, вслушиваясь в доносившиеся звуки и пытаясь освободить сознание от посторонних мыслей, чтобы в итоге понять, как быть дальше.

      В Аальхарне рано ложились спать, особенно зимой, но сейчас дворец был полон жизни, и до Шани долетали то звон оружия из арсенальных покоев, где охранный отряд готовился к новой смене и усиленному патрулированию, то шорохи и голоса из крыла обслуги, где кипели и множились самые невероятные сплетни, то негромкий женский плач – это государыня Анни убивалась по мужу. Насколько Шани мог судить, она действительно его любила.

      Государыня. Муж.

      Шани поднялся с банкетки и чуть ли не бегом направился в покои принца Луша.

      Охранец возле дверей попытался было сказать, что ее высочество уже изволили удалиться на отдых и никого не принимают, но Шани попросту отодвинул парня и вошел внутрь. Первый зал, кабинет с ворохом бумаг и каким-то незаконченным и смятым рукоделием на столе, маленький салон с безделушками на камине, в котором, лениво облизывая угли, медленно угасало пламя, траурное платье, небрежно сброшенное на пол возле входа.

      Шани толкнул дверь и оказался в опочивальне. Компаньонка, дремавшая в кресле у окна, встрепенулась и испуганно уставилась на него. Шани прошел через комнату и рывком отдернул бархатный полог королевского ложа. Принцесса и в самом деле спала, безмятежно раскинув руки.

      «Как же я сразу-то не догадался», – подумал Шани и, схватив девушку за кружевной воротник сорочки, резко выдернул из-под одеяла. Гвель взвизгнула и уставилась на него с нескрываемым страхом. Для разгона Шани наотмашь закатил ей пощечину – крепко, по-мужски. Перстень с аметистом прочертил по бледной коже жирную алую полосу, которая