Очарованный край. Наталья Голубева

только двускатная крыша, сплошь заросшая зеленью. Бархатными кочками на доски наплывал мох, кое-где пробивалась трава. При ближайшем рассмотрении обнаружилась приоткрытая дверь, подсвеченная изнутри, а за ней лестница, уходящая под землю.

      Люба наклонилась к щели, толкнула дверь:

      – Эй, кто… тут?

      Она подождала, спустилась на одну ступеньку, чтобы заглянуть во внутрь. Это оказался погреб. Ступени приводили на земляной пол. По стенам на плотно навешанных полочках рядами выстроились глиняные горшки и другая утварь. В углах громоздились пузатые кадушки из деревянных планок, скрепленных железными обручами.

      Светильник, дававший свет, находился тут же у входа – внутри плошки с маслянистой жидкостью плавал фитилек. В тесном помещении никого не было. Пахло грибами, сыростью, солеными огурцами.

      Прима брезгливо поморщилась и подняла глаза к потолку. С него свешивались фестоны паутины вперемешку с плесенью самых фантастических цветов – лиловый, малиновый, лимонный с оттенками и переходами.

      Среди этого взрыва красок, достойных модернизма, Люба заметила длинного червяка со множеством шевелящихся лапок. Девушка взвизгнула и отскочила, а в следующее мгновение сороконожка сорвалась с рыхлых лоскутов и побежала, извиваясь, ей под ноги. Люба заорала еще громче и, не разбирая дороги, рванула наверх, а потом прочь от погреба.

      К счастью для нее, направление она выбрала правильно. Ноги сами вынесли к околице хутора. В ближайших окнах тускло горел свет. Перед крыльцом Люба остановилась отдышаться, ее еще била дрожь, но злость перекрывала все остальные чувства. Она даже не подумала, что в доме могут оказаться совсем посторонние люди, с силой толкнула дверь, прошла темные сени, пахнущие сеном и застоявшейся пылью, и ввалилась в комнату.

      В приоткрытой заслонке печи жарко пылал огонь. На столе стояла свеча и еще по углам несколько лучин – вот и все освещение.

      «Электричество им выключили, что ли?» – пролетело в голове у Любы, пока она моргала от щипавшего глаза дыма.

      Ей навстречу выскочил Сан Саныч, да так и застыл, неуверенный, щуплый, словно его уже давно не кормили. Широкая одежда болталась на нем, как на пугале.

      В углу раздалось детское хныканье. Оказывается, там сидела Марь Ивановна в длинном вышитом сарафане и укоряющее качала совершенно седой головой, как давеча лес. Мальчик и девочка трех-четырех лет от роду, робко прижимались к старушке. Из-за занавесок в глубине комнаты к малышам выбежала Настя и начала успокаивать.

      Люба нахмурилась: «Значит, шла все время позади меня… а пока я заходила в ту грязную дыру, проскочила вперед… Зараза, могла бы окликнуть! Еще разберемся!»

      Красотка перевела взгляд к столу. Там сидел кто-то еще, но свеча мешала его рассмотреть.

      – Ну, здравствуй, доченька! – раздался глубокий голос, и женщина поднялась из-за стола.

      – Маман? – удивленно протянула Люба. – Ты уже приехала?

      Потом