Адриан. Михаил Ишков

и почувствовать себя совсем безруким. Рабыня, в свою очередь, усиленно изображала скорбь и пыталась успокоить «медвежонка» тем, что так распорядились боги и она готова «пострадать» за него.

      После возвращения в Рим Ларций как-то встретил их на одном из гладиаторских представлений. Появиться публично с наложницей мог только Адриан, время от времени позволявший себе подобные вольности. Заметив свою бывшую рабыню, Ларций едва сумел справиться с ожогом на сердце. Обида была горяча и нестерпима. Он отодвинулся подальше в толпу и уже оттуда, укрывшись среди людей низкого звания, бросал в сторону сладкой парочки долгие укоряющие взгляды.

      Адриану всегда было наплевать на мнение плебса, однако на этот раз он превзошел самого себя – его томные взоры, которыми он то и дело ласкал наложницу, могли смутить самых яростных приверженцев свободы нравов.

      Их счастье было очевидным.

      Зия тоже была вполне весела и довольна жизнью. Внимание черни, грубоватые возгласы, срамные приветствия, доносившиеся из рядов, занятых простолюдьем, вовсе не смущали ее – наоборот, она всеми силами пыталась показать, что имеет права на племянника императора.

      Изнывавший от ревности Ларций припомнил преддверие злополучной войны, саму войну, ласковые, тем не менее чрезмерно настойчивые уговоры Адриана помочь ему в Сарматии, скандал на торжестве, и ему вдруг стало не по себе от догадки, что эта ссора вовсе не была случайной. В тот миг в цирке, в толпе восхищенных дакийской кошкой плебеев, простивших Адриану связь с такой красоткой, пренебрежение добронравием и уважительным отношением к семье, ему окончательно открылось, что молокосос намеренно спровоцировал его на оскорбительные высказывания. Обнажился весь тончайший замысел интриги, закончившийся уступкой дорогого ему создания. Обида и гнев сменились меланхолией. Выходит, Адриан не забыл, как потерпел неудачу с Волусией, и на этот раз решил, невзирая ни на что, взять реванш. Префект скрепя сердце был вынужден признать за Адрианом выдающиеся способности по части устройства личных дел и, возможно, в будущем, политических делишек.

      Что ж, реванш ему удался.

      Но не надолго.

      Судьба скоро порадовало Ларция – она жестоко отомстила интригану. Спустя месяц после той короткой встречи Лонга пригласили к императрице. Помпея Плотина, заметно постаревшая, но по-прежнему по-коровьи добрая, с печальными умными глазами, была очень озабочена новым увлечением племянника. Она философски укорила префекта в неумении разбираться в людях, в том, что это по его вине, пусть даже и невольной, член императорской фамилии оказался втянутым в постыдную и неприемлемую связь. Ведь это Лонг привез в Рим эту дакийскую ведьму. Лонг попытался возразить, однако императрица жестом остановила его. «Привез, – добавила она, – так держи взаперти, зачем же было брать ее на войну?»

      Плотина сообщила, что в разговоре Публий признался, что давно был без ума от Зии, еще с той поры, когда она только появилась в Риме. Племянник