Адриан. Михаил Ишков

Адриана.

      – Значит, ты принял сторону Лаберия Максима и Авидия Нигрина? – ухмыляясь, спросил подрядчик и, вгоняя Лонга в оторопь – выходит, даже простым подрядчикам известен расклад сил в императорском претории?! – высказал суждение: – Разумно. Тогда ты сам должен знать, почему вокруг императора так много людей, которые жаждут укоротить наместника.

      Грек неожиданно посерьезнел и, как бы через силу сообщая великую тайну, добавил:

      – Говорят, было пророчество. Астрологи объявили, что нашему умнику недолго коптить землю. Далее понимай как знаешь. Здесь, в городе, опасаются, как бы Антиохию в случае чего не взяли штурмом, ведь мы все заложники Адриана. Он будет обороняться до последней возможности, а нам это зачем?

      Он помолчал, потом еще злее добавил:

      – Разве что женщины встанут на защиту своего любимчика. Уж он потаскался в Антиохии.

      После короткой паузы местный высказал пожелание:

      – Вы, римляне, постарались бы решать свои дела в Риме или в Италии. Там и волочились бы за чужими женами.

      Эти слова префекту оптимизма не прибавили.

      Та же рабочая обстановка встретила вновь прибывших во дворце наместника. Несмотря на поздний час, на небе уже зажглись звезды, все, находившиеся во дворце, были при деле, праздношатающихся по коридорам и залам роскошной двухэтажной виллы не было. Таков был стиль Адриана, знакомый Лонгу еще со времен сарматской войны, когда за каждого бездельника отвечал его непосредственный начальник.

      Гостей из Рима Адриан встретил лично. Вышел в зал, поздоровался с центурионом, с сингуляриями, с Лонгом – даже взглядом наместник не позволил себе выказать пренебрежение префекту. Квесторов не было – этих какой-то раб увел сразу, как только был доставлен груз золота.

      Центурион передал наместнику личную почту. Тот в присутствие гостей бегло просмотрел сопровождающие надписи на свитках и запечатанных пакетах, затем жестом приказал сопровождавшему его рабу убрать корреспонденцию. Наместник поблагодарил за службу и распрощался с прибывшими. Ларция попросил задержаться. Когда они остались одни, наместник спросил:

      – Все-таки явился?

      Лонг позволил себе пожать плечами.

      – У меня приказ.

      – Ну-ну, – кивнул Адриан и после недолгой паузы распорядился: – Можешь отправляться. Захватишь с собой отчеты о поставках в действующую армию.

      Расставшись с Корнелием Лонгом, наместник Публий Элий Адриан, несмотря на поздний час, задумчиво напевая про себя мелодию, сочиненную, как утверждают, безумным Нероном[11], направился в кабинет-таблиний, где первым делом просмотрел присланную корреспонденцию. Письма, послания, просьбы, запечатанные свитки уже были разложены по месту отправления и по важности, которую определял раб, сопровождавший наместника во время аудиенции и имевший доступ в таблиний. Его, сорокалетнего, зрелого мужчину, исполнявшего при наместнике обязанности секретаря, звали Флегонт, хотя раб предпочел бы, чтобы его, как и хозяина, окликали «Публий» или (что, конечно, звучнее)

11

 Эта песенка, предположительно, очень напоминает знаменитую «Санта Лючию».