Три товарища. Возлюби ближнего своего. Эрих Мария Ремарк

естественная робость перед полицейскими и штабс-офицерами. Я вынес ее со времен своей военной службы.

      Она рассмеялась:

      – Мой отец тоже был майор.

      – Ну, майор – это еще терпимо, – сказал я.

      – А ты знаешь старика Хаке? – спросила она.

      Внезапно меня охватило недоброе предчувствие.

      – Не такой ли это бравый коротыш с красным лицом, седыми усами да громовым голосом? Из тех, что любят прогуливаться в городском парке?

      – Ага, попался! – рассмеялась она, посмотрев на букет сирени. – Нет, он высокий, бледный и в роговых очках.

      – Тогда я его не знаю.

      – Хочешь, я тебя с ним познакомлю? Очень милый человек.

      – Избави боже! Мой круг пока что очерчен мастерской и пансионом фрау Залевски.

      В дверь постучали. Та же горничная вкатила низкий столик на колесиках. Тонкий белый фарфор, серебряный подносик с пирожными и еще такой же с неправдоподобно крошечными бутербродиками, салфетки, сигареты и бог весть что еще, – пораженный, я не мог оторвать от всего этого взгляда.

      – Смилуйся, Пат! – наконец произнес я. – Да ведь это все как в кино. Я еще в парадной заметил, что мы стоим на разных ступенях социальной лестницы. Не забывай, что я привык есть с засаленной бумаги на подоконнике фрау Залевски в соседстве с доброй и верной спиртовкой. Сжалься над обитателем убогих пансионов, ежели он, потрясенный, раскокает тебе чашку!

      Она рассмеялась.

      – Нет уж, пожалуйста, не надо. Честь автомобилиста тебе этого не позволит. Ты ведь обязан быть ловким. – Она взялась за ручку маленького чайника. – Хочешь чаю или кофе?

      – Чаю или кофе? А что, есть и то и другое?

      – Да. Вот смотри!

      – Великолепно! Как в лучших ресторанах! Недостает только музыки.

      Она отклонилась в сторону и включила маленький портативный приемник, который я не заметил сразу.

      – Итак, чего же ты хочешь – чаю или кофе?

      – Кофе, простецкого кофе, Пат. Ведь я человек сельский. А что будешь ты?

      – Я выпью с тобой кофе.

      – А вообще ты пьешь чай?

      – Да.

      – Вот тебе на!

      – Я уже начинаю привыкать к кофе. С чем ты будешь – с пирожными или бутербродами?

      – И с тем и с другим, Пат. Нельзя упускать такие возможности. Потом я выпью и чаю. Хочу попробовать все, что у тебя есть.

      Она со смехом наполнила мне тарелку. Я запротестовал:

      – Довольно, довольно! Не забывай, что рядом с нами подполковник! А начальство любит умеренность в нижних чинах.

      – Только в питье, Робби. Старик Эгберт сам обожает пирожные с кремом.

      – Умеренность в комфорте тоже, – заметил я. – В свое время они здорово нас от него отучили.

      Я стал перекатывать столик на резиновых колесиках взад и вперед. Его бесшумный ход по ковру был настолько приятен, что хотелось длить эту игру. Я огляделся. Все здесь гармонировало одно с другим.

      – Да, Пат, – сказал я, – так, стало быть, жили наши предки!

      Она