Потерянные крылья. Морган Дэйл

признание словно удар битой по голове – выбивает воздух из легких, причем и у Кристофера, и у Джейсона. У Олдриджа – потому что у него все никак не получалось совместить внешний облик Изекила с тем, что он говорит и как ведет себя последний час, а у Джейсона – потому что он, очевидно, не ожидал такого легкого признания. Изекил тем временем останавливаться не планирует.

      – Да, я планировал захватить власть, а потом войти в историю величайшим освободителем. Приятно было бы знать, что даже после смерти меня почитают и восхваляют. Но вы все испортили!

      Крис не понимает, как это звучит: как безумная мечта нарцисса или просто как бред сумасшедшего. Изекил построил целый город, чтобы им восхищались. Это странный человек.

      Процессия погружается в тишину. Крис не мог перестать обдумывать все, что узнал. Изекил не просто выглядел, как божество, он хотел им быть, а если не богом, то хотя бы царем. Обычно это воспринимается как что-то негативное, но Кристофер не может заставить себя думать плохо о нем. Его стремление к власти такое странно-наивное, но при этом вполне осознанное. Он знает о рисках, он умен, и он определенно хочет оказаться на вершине.

      Тогда как другие стремятся к вершине, чтобы влиять на судьбы других и себя, он поднимался выше и выше лишь для того, чтобы им восхищались. И он планировал нести добро, запихивать благо в чужие глотки, если его отказывались принять.

      Всю дорогу до выхода из пещер Кристофер размышляет об этом, решая, как именно он относится к Изекилу и его планам. Но ответа так и не находит, отодвигая вопросы на потом. Дневной свет слепит глаза после темноты пещеры, но они не останавливаются, пробираясь вперед и напряженно оглядываясь по сторонам.

      Рот девушкам приходится завязать, потому что те решают воспользоваться ситуацией мгновенно, стоит им только покинуть пещеры. Нельзя, чтобы они наделали слишком много шума.

      Впереди показывается маленький, совсем низенький бревенчатый домик. Изекил направляется к нему. Внутри пыльно и грязно – сразу видно, что здесь слишком давно никто не жил. Эллиот скидывает полицейских на пол, а Изекил, словно и вовсе не нуждаясь в отдыхе, нависает над ними золотым облаком волос. Выглядит красиво ровно до того момента, как понимаешь, что он смертельно опасен, словно жало скорпиона.

      Крис думает, что какой-нибудь поэт сравнил бы его с розой: красивый и шипастый, но понимает, что это не то, как он сам описал бы юношу. Роза слишком отстранена и величава, она словно девица в квартале красных фонарей: яркая, алая, привлекательная и опасная, а Изекил выглядит как ангелок, который не знает, что значит само слово «жестокость».

      Впрочем, прямо сейчас Изекил доказывал, насколько может быть обманчива внешность. Раздается звук удара, от которого Крис вздрагивает.

      – Сколько можно упрямиться? Что вам известно?

      Молчание служит ответом на все вопросы Изекила. Он заламывает свои руки, нервно перебирает пальцы, а потом успокаивается, словно в одно мгновение что-то решив про себя.

      – Я не хотел прибегать к чему-то