Несбывшийся бывший. Лана Полякова

и отключать эмпатию. Профессиональное! Если она у него вообще есть, эта эмпатия.

      – Я лежала в этот момент в больнице с угрозой выкидыша, – ровно произнесла я недрогнувшим голосом.

      Память, зараза, всё равно подсовывает горькие и обидные слова мамы. Бьёт прямо в сердце, как и в тот день скручивает от резкой боли живот.

      Дыши! Дыши, Женечка. Это всего лишь прошлое. Это скоро пройдёт.

      – Ева. Я задам тебе вопрос. А ты мне на него спокойно ответишь. Хорошо? – не замечая ничего вокруг себя, продолжал Константин.

      Он пытливо уставился мне в глаза. Вокруг рта обозначились глубокие морщины. Лицо стало жёстким и злым.

      – Ты уверена, что это мой ребёнок? – спросил он.

      – Я уверена, – ровно ответила.

      Вдох, три-четыре-*пять, выдох. Вдох… Терпи, Женечка.

      – Дело в том, что я сдавал анализы и вероятность того, что я могу иметь детей, ничтожна. – произнёс Константин и откинулся на спинку несчастного стула, глядя на меня со сложным чувством.

      – Прекрасно. Значит, нам не о чём больше с тобой разговаривать, – как можно спокойно сказала я, испытывая нереальное облегчение.

      Он уверен в своей правоте. Считает, что вывел меня, обманщицу, на чистую воду! И прекрасно! И давай, до свидания! Вали из моей жизни! Не тереби сердце болью, не вороши воспоминания, не напоминай мне о моих ошибках.

      Уходи!

      – Но с мальчиком я бы хотел увидеться, если позволишь, – проговорил Константин с вернувшейся уверенностью в голосе.

      Нет! Он издевается?

      – Нет. Ни к чему ему такие знакомства. Зачем? Тебе праздное любопытство, а нам это зачем? Нет, Константин Игоревич, мой сын не зверушка в зоопарке. Не нужно вам на него смотреть.

      – Ева? Ты что? Я просто хотел… хотел убедиться, что он не мой, – дёрнул плечом и отвернулся от меня к окну.

      – Он не твой, – ровно сказала я.

      Ледяной ком медленно таял в моём животе, унося с собою боль и спазм.

      – Я ведь могу добиться экспертизы, Ева! – с усмешкой произнёс мой бывший любимый мужчина.

      – Можешь, Костя. Ты можешь всё. Можешь влезть в наш хрупкий мир в своих грязных сапогах, вытаптывая любую жизнь вокруг, только чтобы потешить своё эго. Можешь поломать жизни юных и наивных детей вокруг себя. Тебе это ничего не стоит. Я знаю! Ты ведь не создан у нас для семьи! Эти мещанские радости не для тебя, я помню! – пока говорила, я встала со своего места и, зеркаля Костину позу, нависла над ним.

      Его чёрные глаза стали совсем непроницаемыми. Константин тоже поднялся со стула и чуть отклонился в сторону.

      Я потянулась за ним. Жизненно важно было высказать всё ему в лицо.

      Так близко.

      – Я просто прошу тебя, Костя, исчезни из моей жизни! Ты принёс достаточно горя. Просто уйди! – надвигаясь на него и, тыча пальцем в грудь, хрипела не своим голосом.

      Стояла перед ним, запрокинув голову. Красной пеленой застилало мне глаза. Я тяжело дышала и, кажется, никогда в жизни не была так зла.

      Его глаза были так близко, и столько в них было всякого, что и