Не теряй головы. Зеленый – цвет опасности (сборник). Кристианна Брэнд

играли блики от свечей.

      – Никто из нас об этой истории не рассказывал, и раз мисс Морланд тоже никому не сказала…

      – Откуда известно, что она никому не говорила?

      – Кому же она могла сказать? – растерянно спросила Венис.

      – И когда? – нетерпеливо подхватила Фрэн.

      – Да перед смертью! – ответила Пайпа и, одним духом прикончив шампанское, с размаху поставила бокал. – Она могла сказать убийце.

      Она могла сказать убийце. Тот тип, тот мерзавец, сознавшийся в убийстве судомойки, каким-то образом выманил Грейс из дому, и она рассказала ему о шляпке. Почему – скорее всего, уже не узнать. Потом он убил бедняжку, украл шляпку и напялил ей на голову. Как он добрался до шляпки, отчего Грейс Морланд с ним разоткровенничалась – это пускай полицейские выясняют. Главное – в ужасах прошедшей ночи виновен сознавшийся убийца, а им ничего не грозит. Леди Харт, и Фрэнсис, и Венис, и Генри, и Джеймсу ничего не грозит. И Пайпе тоже, конечно… Только кому есть дело до Пайпы Ле Мэй? Пенрок откинулся на спинку стула. От облегчения у него закружилась голова.

      После чашки крепкого черного кофе Пайпа протрезвела, но нисколько не устыдилась и продолжала болтать, причем исключительно о себе. У Пенрока разболелась голова. Леди Харт сидела молча, с отсутствующим выражением – очевидно, ей Пайпа тоже действовала на нервы.

      В конце концов Пенрок не выдержал:

      – Кажется, снегопад усиливается. Мисс Ле Мэй, я вас, конечно, не гоню, но если дорогу совсем завалит, вы здесь застрянете.

      – Да я совсем не против! – рассмеялась Пайпа.

      – Э-э… Мы вас, конечно, устроили бы на ночь, но моя горничная сейчас у вас дома, с Тротти, а ей нужно сегодня вернуться.

      Пайпа не могла притвориться, будто не понимает такого толстого намека. Она обмотала голову шарфом и завернулась в роскошную шубку из оцелота, которая на ней почему-то выглядела облезлой дешевкой.

      – Ладно, я пошла! Кто меня проводит?

      – Я, разумеется, – ответил Пенрок, снимая свое пальто с вешалки.

      – Помните, что случилось, когда вы в прошлый раз провожали девушку до дома? – жизнерадостно выпалила Пайпа.

      Взглянув на их лица, она все-таки усовестилась:

      – Ох, простите! Это я некстати ляпнула. Нет, правда, не надо меня провожать. Ничего со мной не сделается. Идти-то два шага, и снежных заносов пока еще не намело.

      – Конечно, я пойду, – брюзгливо отозвался Пенрок.

      Он ухватил Пайпу Ле Мэй за локоток и под общий хор прощаний поволок прочь. И тут он заметил в ее лице то, чего никто за весь вечер не разглядел: тень усталости, одиночества, быть может, даже страх за дерзкой улыбкой. Чуть-чуть оттаяв, Пенрок сказал смущенно:

      – Простите, моя дорогая. Боюсь, я был немного груб. День сегодня ужасный, не говоря уже о ночи…

      – Вам, наверное, тяжелее всех пришлось, – неожиданно мягко ответила Пайпа.

      – Я сперва подумал, это Фрэн, – объяснил Пенрок, будто она не слышала уже тысячу раз всех подробностей. – Помоги мне боже! Я подумал, что это Фрэн. Вот по этим самым ступеням бежал как бешеный и все время думал: сейчас