Круговорот благих намерений. Юлия Ефимова

так еще и в очень уязвимом положении.

      Падать всегда стыдно, вот, казалось бы, человек не виноват, гололед или другая причина, он трезв и вменяем, он упал не зависимо от своих желаний и возможностей, ну, с кем не бывает. Но почему-то именно падение всегда вызывает стыд, словно бы вместе с телом падает и достоинство.

      Вошедшая девушка стояла и тихо плакала под равнодушными или насмешливыми взглядами посторонних людей. Было видно, что она просто не может сдерживать эти несчастные слезы, что катились по ее щекам, и Валере почему-то казалось, что они вызваны не болью, а унижением.

      В этой паузе часы, висевшие в пролете широкой лестницы, стали громко бить.

      – Семь! – сказала испуганно Олеся Снегурочка.

      Бывший муж, Руслан Воевода с мольбой посмотрел на Тамару.

      – Придумай что-нибудь, – одними губами прошептал он, и Валере подумалось, что еще секунду, и он рухнет перед ней на колени. Видимо, этот мужчина привык, что бывшая жена может решить все, и в который раз обратился к ней за помощью.

      – Валерий, – позвала Тамара и, когда он подошел, быстро заговорила: – Помоги, дорогой, пожалуйста.

      От обращения «дорогой» Валеру передернуло, только Лее можно было так его называть. Но он постарался взять себя в руки.

      – К папе опаздывать нельзя, но это правило распространяется только на нас, вы с этой дамой гости, и вам можно задержаться. В конце коридора, – она указала рукой, – туалетная комната, больше похожая на гримерку. При желании она даже колготки может там найти, – на этих словах Тамара сморщилась. – Дамочка, смотрю, совсем ни на что не способна, проконтролируй, чтоб она не так удручающе выглядела.

      Последние слова Тамара договаривала, уже поднимаясь по лестнице.

      – Ненавижу, когда что-то идет не по плану, – сказала она уже тихо своим братьям и сестре.

      Когда они впятером, с напряженными лицами скрылись из вида, Валера в очередной раз подумал, здесь кроется что-то другое. Что-то здесь не так.

ДневникВоспоминания Петра Петровича Проханова

      Москва

      31 декабря 1992 года

      Буратино.

      – Рыночная экономика, мать ее, – сказал в сердцах Сенька, войдя на огромную кухню ресторана Метрополь. – Расплодилось всякого быдла.

      – Что, опять какой-то в красном пиджаке заставил кланяться? – со вздохом догадался Петя. – Не обращай внимания, такие потом больше на чай дают.

      – Ну, это если не пережрут, – уточнил Сенька. – Куда страна катится, ужас. На Кавказе все горит, в магазинах ничего, палатки заполонили все тротуары, а там цены просто космос. Ты вот, Петр, куда свой ваучер дел? – вдруг поинтересовался коллега.

      – Никуда, лежит пока, – усмехнулся он в ответ.

      – А я свой продал за копейки и шарфик себе мохеровый у челноков купил. Получается, все, что мои деды строили, копили, создавали – я продал за шарфик. Родину продал за шарфик, представляешь?

      Петя понимал возмущение