Принцесса Намонаки. Мария Николаевна Сакрытина

я улыбнулась как можно безмятежнее и легкомысленно спросила:

      – Зачем мне еще один телохранитель? У меня уже есть с десяток.

      Император кивнул, будто приняв этот жалкий аргумент, и улыбнулся шире, отчего у меня кольнуло сердце. Впрочем, как всегда в последние дни.

      – Допустим. Но этот будет с тобой и днем и ночью. Везде. Я волнуюсь за тебя, Ичи. Твоей драгоценной жизни слишком часто угрожает опасность.

      Это прозвучало так фальшиво, что я чуть не воскликнула: «Если хотите меня защитить, прекратите поощрять канцлера!» Его Сиятельство с большим энтузиазмом взялся организовывать мне смотрины.

      – От императорских подарков не отказываются, – напомнил государь. – Ты и это забыл, Ичи?

      Я закрыла глаза и тихо выговорила стандартную формулу благодарности:

      – Благодарю, государь, Ваша милость безгранична.

      Император в ответ благосклонно кивнул, взглянул на Ли и холодно приказал:

      – Ты. Повинуйся моему сыну.

      – Ничтожный слуга повинуется, государь, – отозвался телохранитель, не поднимаясь. От звука его голоса я вздрогнула.

      – Ичи, он твой, – хмыкнул император.

      Я поклонилась, а когда выпрямилась, Его Величество уже ушел.

      Первый акт закончился, но шоу продолжалось.

      Мой новый телохранитель по-прежнему лежал лицом в песок, и с ним нужно было что-то делать. От происходящего у меня разболелась голова и начало шалить сердце. Я сильнее стиснула золотые перила террасы, так, что заныли запястья.

      Где-то сладко запел соловей.

      Мне следовало приказать Ли подняться, так отстраненно, насколько возможно. Сдать его на руки слугам – пусть делают что нужно: оформляют в дворцовой канцелярии, переодевают, кормят. Принц не должен задумываться о таких вещах. Я должна не замечать Ли, забыть про него, чтобы император решил: ему показалось. Блажь принца, которому стало скучно без свиты и захотелось нового Шуи, прошла. Так было бы правильно.

      Но я погибала от одиночества. До крика хотелось, чтобы рядом был кто-то если не верный и родной, то хотя бы не противный. Кто-то, кто разговаривал бы со мной. Кто-то, кто не склонял бы передо мной головы. Хотя глупо было ждать этого от человека, лежавшего передо мной лицом в песок. Но уже тогда мое сердце неровно билось из-за него.

      Поэтому я сделала еще одну глупость: не смогла отпустить Ли. Встала рядом с ним на колени, наклонилась и попросила:

      – Посмотри на меня.

      Телохранитель медленно поднял голову. Его глаза расширились, еще бы – наследный принц стоял перед ним на коленях!

      Я радовалась, что широкие рукава одежд скрывают мои дрожащие пальцы. Ли был красив. Не слащавой девичьей красотой принца и не высокомерной, экстравагантной красотой императора. Красота Ли была мужественной, правильной – такого, как он, обязательно увековечили бы в мраморе, как Давида.

      Взгляд Ли из удивленного превратился в изумленный, а потом остекленел – как у всех слуг, с которыми я ненароком встречалась глазами.

      Закатное солнце облило нас