Принцесса Намонаки. Мария Николаевна Сакрытина

разрешите слуге задать вопрос? – спросил Ли, выдержав паузу.

      – Да? – устало отозвалась я.

      – Что вас напугало, господин? Вы не узнали вашу любимую наложницу?

      Не знаю, зачем он уточнял, но ответила я машинально:

      – Я говорил тебе вчера, что потерял память. По-твоему, я шутил?

      – Нет, господин. – Ли отвел взгляд и добавил: – Простите.

      Почему он мне не верит, думала я, массируя виски. Может, лгал, что мы раньше не встречались? Может, принц и ему успел насолить? Ответов у меня не было, да и не хотелось сейчас об этом думать. Хотелось спать, но оставался куда более важный вопрос, который следовало решить:

      – Что с ней будет? С этой… как ее… Рен? Куда ее увели?

      – Казнят, господин, – словно это было само собой разумеющееся ответил Ли.

      – Казнят? – ахнула я.

      – Да, господин. Тридцать три удара палками. Потом отрубят голову.

      Палками? Голову отрубят?

      – Охренеть! – выдохнула я. – Зови сюда старшего слугу, быстро!

      Только время зря потеряли. Старший слуга, кланяясь, рассказал, что таков закон и традиции дворца, он не имеет права останавливать казнь. Нет у него такой власти.

      Зато она была у принца. Так я оказалась посреди ночи на тюремном дворе в сопровождении все того же старшего слуги и Ли. Полуголая. Босиком. Торопилась очень, потому что с казнями тут не затягивают.

      Не буду утомлять вас описаниями. Нет ничего хорошего, чтобы досконально помнить, как лежала распятая, привязанная к распоркам приговоренная девушка – лицом вниз, в метре над землей. Как широкой палкой, практически доской, ее лупили по обнаженной спине и ногам. Как она кричала… Господи, как она кричала! Рядом была привязана еще какая-то женщина, но она признаков жизни уже не подавала.

      Перекричать Рен оказалось делом непростым.

      – Хватит! – на всю мощь легких принца рявкнула я. – Прекратить!

      Палачи – их было двое, по числу пленников – остановились и замерли в поклонах, а ко мне подошел кто-то из тюремных начальников.

      – Ваше Высочество?

      – Освободите и отнесите к лекарю, – приказала я.

      Но тюремщик заупрямился:

      – Ваше Высочество, простите, но мы не можем.

      – Почему? – опешила я.

      – Мы не смеем нарушать закон, Ваше Высочество.

      Я вздохнула.

      – Ладно. Валите все на меня. – Мне было уже все равно, что там за закон и что может быть принцу за нарушение.

      – Ваше Высочество?

      Понятно, здесь требовалось объяснять доступным для них языком.

      – Это был приказ. Мой. Исполнять. Немедленно.

      – Но… Ваше Высочество?..

      – Смеешь не повиноваться?

      Пусть я нарушила какой-то там закон, но Рен отвязали, а заодно и вторую женщину.

      – Это кто? – спросила я, следя, как их уносили.

      – Она пробовала вашу еду и пропустила отравленное блюдо, – ответил старший слуга.

      Когда умер Шуи. Ясно…

      – Вернуть ее, Ваше Высочество?

      – Что? Конечно, нет! Лучше верните меня в спальню.

      Они,