Напряжение. Владимир Ильин

деловито уточнил я, записывая важную информацию в тетрадь.

      – На тоску.

      – И что получается?

      – Безысходность, – тоскливо вздохнул мой учитель. – В общем, закрывай тетрадь и переворачивай. Видишь столбики?

      – Ага. – Я уставился на ровные строчки цифр с тем же знаком.

      – Выучишь к следующему разу. Заодно поймешь, что такое умножение, – засобирался Семен.

      – Два умножить на семь равно четырнадцать… – прочитал я строчку. – А это точная информация?

      – Абсолютно. Все, что тут написано, – полная правда.

      – Хм… – Я приписал в конец колонки: «Максим = император». Теперь этой таблице можно верить.

      – Завтра зайду, – помахал рукой Семен.

      Дядька вернулся ближе к ночи, и вернулся явно из большого города – на это указывали запахи одежды, пыль на ботинках.

      – Присядь, – указал на место за столом и разлил чай по кружкам.

      Извиняться будет?

      – Я продолжаю поиски твоих родных, – начал он, выуживая из кармана пачку настоящих вафель. – Пока удается плохо, – признался он, присаживаясь напротив.

      – Совсем плохо? – приуныл я, придвинул к себе пачку и, не заметив запрещающего взгляда и жеста, великодушно забыл про утреннюю обиду.

      – Через роддом – ни одной зацепки. Через Силу Крови – тоже мало успехов. Разве что у одного японского рода вроде что-то похожее, но ты, – оглядел он меня с головы до ног, – совсем не похож.

      Я перестал растягивать уголки глаз в стороны и ссутулился.

      – Как я уже сказал, поиски я продолжаю. Но делать это в стенах интерната очень сложно, долго пропадать в городе я не могу.

      Дядька помялся некоторое время, даже поднес чашку к губам, но поставил ее назад.

      – А еще находиться мне здесь опасно, – признался он. – Помнишь, я говорил тебе, что нельзя показывать виду, что мы что-то знаем?

      – Да, – кивнул в ответ.

      – У мужчин, взрослых, я имею в виду, мозгам иногда не получается обмануть тело. В общем, мне каждый раз сложнее вести себя так же, как раньше. – Дядя Коля отвернулся к окну.

      – Вы уйдете? – с грустью произнес я, осознав, к чему ведет сторож.

      – Через несколько месяцев, – подтвердил он мое предположение. – Я начал процедуру усыновления Семена. После окончания учебного года мы уйдем оба.

      – А я?! – обиженно вздернул я подбородок.

      – Тебя я не могу усыновить, – извиняясь, понурил он голову. – Я же говорил – тебя вроде как и не существует. А так бы – обязательно.

      – А Семена почему? – проглатывая обиду, шмыгнул я.

      – После девятого класса интерната его никуда не возьмут. Интернатским стараются отказывать. Ему надо учиться в хорошей школе, не здесь, – сухо отламывал фразы дядька. – Я переведу его в другую школу, у меня хватит для этого возможностей. Ты ведь желаешь Семену добра?

      – Да.

      – Тем более что я тебе не сильно хороший помощник, – помахал он клюкой в воздухе. – С каждым