Напряжение. Владимир Ильин

понять настолько, чтобы использовать. Прошелся по комнате, сердито поглядывая то на соседа, то на стену. И то и другое хотелось стукнуть, но не моглось. В итоге пнул пустой пакет из-под книжек и больно ушиб мизинец – там, оказывается, что-то оставалось. Глянул на самое дно – действительно, черная книжка с золотистыми буквами. Тяжелая и вроде не такая маленькая, чтобы потеряться, – просто пакет большой. Поднял, отряхнул и тихо прочитал: «Сло-варь». Хм… Хм! Губы расплылись от сладостного предвкушения, как от второй котлеты на добавку.

      Словарь не подвел! За что и был упрятан под матрас – еще найдут и отнимут, а такое волшебство и самому нужно!

      Вроде бы непонятные и странные слова оказались не такими и сложными – просто взрослые любили назвать одним загадочным словом пять простых. И надо было всего-то: добиться, чтобы мой дар покрыл два раза весь кулак, а затем ударить! Ну там еще было две страницы, как все это сделать, но, когда на улице было совсем-совсем темно и тихо, я все-таки справился!

      Удар прозвучал упавшим с верхней полки чемоданом и разошелся по всей комнате дрожью пола, звоном подпрыгнувших чашек, дребезжанием окон и матом проснувшегося дяди Коли.

      – Ты что сделал, гад?! – в ужасе смотрел он на огромную дыру в кирпичной кладке стены.

      – Это вообще не я, – замотал я головой, огромными глазами глядя на дядьку.

      – А кто?!

      – Т-тараканы?

      Но главное – стену я победил! И потом гордо ходил мимо нее, потому что сидеть было больно.

      Рядом бродил кругами сторож, то и дело бросая разъяренный взгляд на рисунки из раскраски, которыми мы прикрыли дыру. А зря, рисунки отличные: с сине-красным жирафом и сине-красным слоном. Сам делал!

      – Ты хоть понимаешь, что было бы, ударь ты чуть сильнее?

      – Что?

      – Улица тут была бы! Это же капитальная стена! Скажи спасибо, что половина интерната не сбежалась.

      – Спасибо.

      – А если кто-то узнает о твоем даре, что будет?

      – И что в этом плохого? – шмыгнул я.

      Сторож схватился за голову рукой и сел на кровать. Долгое время молчал, о чем-то напряженно думая, а когда поднял голову – посмотрел собранно и строго.

      – Вот скажи мне, пистолет – это хорошо или плохо?

      – Плохо? – неуверенно предположил я, растерявшись.

      – А если он в руках у человека, который защищает себя и свою семью?

      – Тогда хорошо, наверное.

      – А если он перейдет в руки преступнику?

      – Ну…

      – Пистолет – не плохой и не хороший. Пистолет – просто пистолет до тех пор, пока он не попадет в руки хорошего или плохого человека. Твой дар – это такой же пистолет, он тоже не плохой и не хороший. Но многие плохие люди захотят получить его себе.

      – Но он принадлежит мне! – искренне возмутился я.

      – Нет, – хлопнул он рукой по постели, – у тебя нет покровителей, нет защитников! Если твой дар обнаружит директор, именно она будет решать, что с ним