Дети Вольного Бога. Золотые нити. Книга первая. Ариадна Павликовская

козел этот в замке сидит на костях одного из них. Ведет свои войны, мечтает захватить Либертас, держит людей в страхе и никогда, никогда не открывает свое сердце. Не подпускает к себе тепло и запрещает другим тянуть к нему руки. Червяк.

      – Верю. Но не в каких-то определенных, – отвечает Фаррис, в замешательстве потирая замерзший нос. Этот жест чуть ли не умиляет, отчего я чувствую, как легкая улыбка ложится на мои губы, а колдун не замечает меня и продолжает объяснять: – Я не верю, что Боги носят те имена, что мы им даем. И я уж точно не верю в Триедину, в Эира или в других фелабелльских богов. Моя мать верила, таскала меня в детстве по капищам, только лучше я к ним относиться не стал. Религия для меня лишь средство управления людьми. Но боги существуют, и для них, как я думаю, мы большая потеха.

      – Пессимистичен ты. Мне нравится фелабелльская вера. И нравится вера в Эира, – честно признаюсь я. – Не то что бы я в них верила, но это, как минимум, интересно.

      – Не все события нашего мира происходят просто так, вот что я думаю. А еще считаю, что у Бога нет лица. Пока ты не помешала мне, я прислушивался. Мы уже покидаем Лунный край. Послушай, как он поет. Может, больше ты этого никогда в жизни не услышишь. Это магия зимы, магия места и дары земли. Послушай, а потом утверждай, что вера в богов – глупость. Вот же они – поют для тебя волшебство.

      И я вслушалась. Ветер пах горьковатым дымом костров, потрескивал раскаленными углями. Снег под копытами лошадей хрустел сахаром, земля покачивала и убаюкивала. Все струилось, дышало, оживало, несмотря на смертоносные январские холода.

      Я отпустила скопившиеся в голове мысли и, наверное, впервые впустила зиму в свою душу. Позволила себе ее почувствовать. Понять и услышать. Лунный край пел мне о Йоле, о яблочном сидре, о Кирке и его хрупкой бабушке, что терпеливо ждала внука из столицы, живого или мертвого, ни на что не надеялась, но в итоге обрела свободу. Отправилась в путешествие, увидела мир и ощутила морской ветер на своей коже. Хорошая была его бабушка, чем-то похожая на меня, жесткая, как сталь, и в то же время – добрая. И на зиму она была похожа. А значит, похожа и я. Не зря же нас отпугивают именно те вещи, что нам близки. Те, в которых мы видим что-то свое и про себя. Я ведь тоже могу быть холодной, колкой, сердитой и суровой, но могу и любить. Петь колыбельные, подобно северному ветру, взбивать белые перины, кружить в танце на границе жизни и смерти. Позволять себе уходить и возвращаться. В этом и есть – суть.

      Ривер

      Детский звонкий смех разносился по лесу солнечными зайчиками, отскакивал от деревьев, крался сквозь мои сновидения и дарил спокойствие. Я и не заметил, как заснул. Гладил пушистый огненный мех, щурился от рассветного солнца, грел пальцы в лисьей шерсти и на секунду прикрыл глаза. Так оно и бывает, когда сон выхватывает тебя из реальности, уносит по снежными лугам, поднимает к вершинам укрытых белым одеялом холмов, а затем окунает с головой в ледяные родники. Не помню, что мне снилось. То была зима, белые волки и дикий, животный страх. Если