Дети Вольного Бога. Золотые нити. Книга первая. Ариадна Павликовская

это "малым волшебством", говорила, что все, кого я слеплю, в будущем обязательно встретятся на моем пути. Тогда-то я и слепила фигурку принца, по сути сама же и наколдовала его себе. Наверное, стоило подойти к этому занятию более осмысленно. Вряд ли я когда-нибудь снова возьму в руки глину – вдруг еще каких-нибудь Элиберов наделаю.

      Ари учила в первую очередь слушать мир и уметь у него просить, а потом уже сухим основам колдовства. Иногда она посвящала целый вечер обсуждению пяти легенд. Колдунья называла их столпами мира. То были истории о Шезме – наемнике–убийце, о Пирре, что будила драконов, а потом отправилась в путешествие и вернулась к любящему отцу с тысячей историй из разных уголков земли, об Эллизиуме – великом музыканте, Иеримоте, что до сих пор бежит от смерти, и о Кирке – первом чародее, что пошел на сделку с королем Фелабелля и освободил колдунов из резерваций, которые создал Эрдали Присон, первый белый волк, основатель Фелабелля. Про Кирку Ари рассказывала с большим удовольствием, это была ее любимая легенда. А мне нравилась Пирра. Почему-то в ней я видела себя. Видела и завидовала. Хотелось быть такой же, и отца хотелось такого же. Когда я говорила об этом Ари, та отвечала: "Не ищи другого дома, чем тот, в котором ты родилась. Иначе в окне погаснет свет, и ты никогда не сможешь забрать оттуда свой первый вдох".

      Ари показывала мне, как обращаться в зверя. Этому я так и не смогла научиться. Мы ходили с ней на охоту, и каждый раз колдунья ныряла лисицей в норы и добывала ужин с большей скоростью, чем я, нелепо натягивая к щеке тетиву.

      А еще она готовила вкуснее, чем все, кого я когда-либо знала. Ари сушила сотни трав, сама делала приправы и говорила, что "колдовство на голодный желудок – все равно, что фокусы в бродячем театре".

      Лунный край был родиной Кирки. Когда-то, лет восемьсот назад, здесь была одна из небольших чародейских резерваций. Это чувствовалось по жженому запаху заклинаний, обледеневшей земле, спрятанным под порогами старых домишек подкладам и тихому дыханию скрипящих от ветра дверей. Деревня дышала колдовством, более магическое место было, пожалуй, только в Заговоренному лесу. Мурашки бежали по запястьям, волосы шевелились на затылке, и все это не от холода, а от спрятанного за деревянными ставнями волшебства.

      С Фаррисом становилось спокойнее с каждым днем. Я чувствовала себя под защитой. Он стал более внимательным и осторожным, не делал резких движений, справлялся о моем самочувствии, по вечерам укрывал плечи теплой шкурой, заботился в общем, а этого, как я поняла, мне не хватало уже очень давно. И всё же он не мог скрыть от меня страх, что просачивался сквозь крепкие пальцы, сжимавшие рукоять меча.

      – Слушай, а зачем чародею острая сталь? Считаешь, что смерть от нее более гуманна, чем запрещенные заклятия? – колдуна терзали собственные мысли, из которых я и вырвала его своим вопросом. Все не могла забыть Фаррисовскую реакцию на заклятие, наложенное на подлеца-тавернщика.

      Он оглянулся на меня. Нахмурился, перебирая пальцами поводья. Вокруг нас парили хлопья