Ледяной ветер Суоми. Николай Свечин

продолжил:

      – Террористы делали налеты на Петербург, убивали там кого хотели и прятались обратно в Суоми. Местная полиция охраняла их от русских властей. Еще финны закупили оружие для восстания, причем на японские деньги, но оно почти все погибло при транспортировке. Далее ты помнишь: Красная гвардия, Свеаборг, убийства русских жандармов и чиновников, всеобщая забастовка. Действия по русификации власть в результате приостановила. Сейм и сенат немедленно и самовольно расширили свои права. Даже издали циркуляр: поскольку имперские чиновники не осуществляют служебных полномочий в Финляндии, то поступающие от них к финским властям заявления подлежат рассмотрению с точки зрения законности и целесообразности. Понял? Маклаков отдал распоряжение, а они еще подумают, выполнять его или нет… Власть несколько лет это терпела, поскольку была слаба. Но бунты подавили, террористов перевешали и за Суоми взялись с новой силой. Три года назад Государственная дума отменила все эти самовольные законы. А в прошлом году приняла несколько важных новаций. В частности, вышел закон об уравнении в правах русских подданных с гражданами Великого княжества. Лоцманскую службу передали в подчинение Морскому министерству. Установили новый порядок издания касающихся Финляндии законов общегосударственного значения. Пытаются взыскать задолженность за неотбытие воинской повинности. И собираются отобрать у финляндцев Выборгскую губернию, вернуть обратно России, как было до тысяча восемьсот одиннадцатого года. Обострение между Петербургом и Гельсингфорсом нарастает. И теперь меня посылают в кипящий котел.

      Азвестопуло попытался ободрить шефа:

      – Но ведь Кетола вам поможет. Дело не безнадежно.

      Юнас Кетола и был тем приятелем статского советника, которого упомянул Белецкий. Десять лет назад в Даниловке они вместе арестовывали опасного убийцу. Сейчас Кетола служил генеральным комиссаром криминальной полиции Гельсингфорса.

      – Все сложнее, – возразил шеф. – Ты не знаешь особенностей их законодательства. Черт ногу сломит. Во-первых, финны часто и легко меняют фамилии, им достаточно разместить об этом объявление в любой провинциальной газетке. Ищи потом нашего жулика, если его теперь зовут по-другому. А во‑вторых, там легко спрятаться за лжесвидетелей. По финскому праву, два свидетеля составляют полное алиби, а один – половинчатое. Если наш беглый кассир купит парочку пьяниц и те подтвердят, что во время аферы пили с ним водку в Сёрнесе, как ты его арестуешь?

      – Сёрнес – это где?

      – Самое беспокойное предместье в Гельсингфорсе, возле Северной гавани.

      Сергей думал недолго:

      – А я возражу. Какие такие лжесвидетели, если служащие Русского для внешней торговли банка хором подтвердят, что в день кражи Раутапяя был там и лично выдал деньги своему сообщнику? А не пьянствовал в Сёрнесе.

      – Ты меня не слышишь, – покачал головой Алексей Николаевич. – Раутапяя теперь наверняка зовут по-другому. Он переменил фамилию или просто купил чужой паспорт. Подобрал кучу доброхотов, которые