Город и пустоши. Ден Ковач

ые войной. Здесь кочуют племена Диких. Мутации и жестокость, кровь и предательство – это все, что найдешь ты в пустошах. И еще Орда. Она уже совсем близко. Слышишь?

      Мальчик открыл глаза. Он еще не чувствует боль, только горечь во рту и страх. Но боль уже рядом, и она неизбежна. Мальчик попытается подняться. Гравий заскрипит под ним, правая рука подламывается, бессильное тело сползает по насыпи вместе с острым гравием. Мальчик протяжно стонет. Боль, наконец, пришла. И с ней вернулась память.

      Источником боли оказалась правая рука. Взрослый грубый бушлат почернел на плече, боль гнездилась именно там, где торчал арбалетный болт. Его почти не видно, всего пара дюймов с черным оперением. Как болт смог отыскать в огромном рукаве отцовского бушлата тонкое мальчишеское плечо непонятно. Но смог, отыскал и впился железной хваткой. Арбалетные стрелы называли болтами. Мальчик не знал почему. Настоящие болты совсем не похожи на стрелы. Он знал это, потому что уже год жил и работал в шахте. И каждый день проходил по маршрут вагонетки, проверяя устойчивость опор, осматривая рельсы и подтягивая ключом с длинной рукоятью ослабевшие соединения. Это была его работа. Вниз, туда где вырубали уголь, его, конечно, не пускался. Там, в темном чреве горы работали взрослые. Осужденные. Как его отец. Уголь отправлялся в город. Чтобы в Городе было тепло и светло. Через год они с отцом вернутся туда, им тоже будет тепло и светло. Если отец выйдет сегодня из шахты…

      Час назад случилась авария. Обрывы линии электропередач бывали нередко, но с таким, как сегодня, мальчик столкнулся впервые. Электричество пропало в тот момент, когда вагонетка, наполненная углем, преодолевала самый крутой участок подъема, с поворотом. Мальчик услышал грохот, с которым она сорвалась с троса и покатилась назад. Туда, где бригада горняков поднималась к солнечному свету. Мальчик побежал вниз, освещая себе дорогу керосиновой лампой. Выход был завален. Из под завала он слышал стоны и крики о помощи. Некоторые опоры туннеля подломились. Большая беда случилась именно в тот момент, когда наверху не осталось никого, кроме мальчика. А он ничего не мог сделать.

      Помощь нужна немедленно. Он хорошо это понимал. Не было никакой связи с Городом. Значит, нужно выталкивать из тупика дрезину и ехать за помощью. Конечно, это запрещено. Даже взрослым запрещено выводить дрезину на путь без разрешения диспетчера из Города. Но там отец… И мальчик принял решение, а дальше делал все, не задумываясь.

      Тяжелая рукоять дрезины не поддавалась. Мальчик помнил: не хватает сил – используй рычаг. Помогло. Дрезина сдвинулась. Дальше проще. Главное, успеть. Стоны и голоса из тоннеля он старался не вспоминать. Потому что среди них он отчетливо слышал голос отца.

      На спуске с холма дрезина разогналась, ветер свистел в ушах. Мальчик закутался в отцовский бушлат, и все равно было холодно. Город уже близко. Как затормозить, мальчик представлял себе плохо, но там, в Городе, разберутся. Увидят и разберутся. Так думал мальчик. А потом был сильный удар в плечо. Его качнуло так сильно, что капюшон сорвался с головы, и светлые его волосы подхватил ветер. Ему показалось, что дрезина переворачивается, и небо падает на него, но это он падал, а дрезина рвалась вперед, в Город. А потом земля бросилась ему навстречу и ударила в лицо, в грудь, вышибая дыхание и закручивая по насыпи…

      Мальчик приподнялся на левой руке. Весь ободранный и оглушенный. Дрезины уже не было видно. Только стихающий перестук железных колес.

      – Смотри, Лысый, щенок то жив, ворочается. Добьешь?

      Голоса сзади, неожиданно громко ворвались в ватную тишину мальчика.

      – Тебе надо, вот и добей, – голос раздался совсем близко.

      Мимо мальчика пробежали ноги. В тяжелых армейских ботинках и стянутой веревками рвани. Много ног. Это были дикие.

      – Малец разогнал дрезину, не успеем! – кто-то, тяжело дыша, подгонял бегущих.

      Они спешили вдоль насыпи и по шпалам, скользили по щебню и траве, ругались. Бежали к тому месту, где дрезина могла встретиться с поездом, идущим на шахту. К составу с ремонтной бригадой. Они хотели перехватить его.

      А потом мальчик услышал быстрые шаги, и шорох гравия за спиной. Страшный удар сзади в затылок. Сознание погасло, как пламя свечи под черными пальцами шахтера.

      – Попал! Нормально попал, да?

      – Тупой, ты, Моль, хоть и меткий.

      – Сам тупой, Лысый. Болт достанешь?

      – Некогда копаться. На обратном пути.

      Но мальчик этих разговоров не слышал. Удар тяжелого ботинка в затылок мог убить и взрослого мужчину.

      Глава 2. У восточных ворот

      – После войны не наступит никогда. Такого времени не было и не будет. Может ли трава расти и не расти? Может ли ветер перестать? Знаешь ли ты, что стало с ветром, который перестал? Его нет.

      Он кричал хриплым сорванным голосом у городских ворот. Он совсем не был похож на нищих попрошаек, что по воскресеньям собираются на ступенях собора. Когда проходившая мимо женщина бросила к его ногам мелочь, он мгновенно поднял деньги и крикнул ей:

      – Стой, женщина! Тебе не хватит этого