Спокойная ночь. Андрей Гупало

зеркало заднего вида. – Надеюсь, разговор у нас будет короткий.

      – Не знаю, – смущенно пожал плечами Антон. – Смотря о чем говорить будем.

      – А ты не догадываешься?

      – Если вы о Жанне, то зря беспокоитесь – она себя в обиду не даст.

      – А ты?

      – Что – я?

      – Ты же не хочешь сделать ей больно?

      – Нет, конечно.

      – Поэтому я и хотел тебя попросить: оставь ее в покое.

      – С какой стати? – Антон недовольно посмотрел на отражавшиеся в зеркале глаза собеседника. – Жанна мне нравится, да и я…

      – Видишь ли, – перебил отец Жанны, – Вы ещё молоды, у вас все впереди. Калечить себе жизнь случайными связями сейчас, на самом старте, – зачем?

      – А кто вам сказал, что наша связь случайная?

      – Чутье отца и жизненный опыт, сынок. Понимаю, что для тебя это ничего не значат. Но подожди, придет время и ты поймешь.

      “Ну вот, началась педагогика”, – Антон недовольно отвернулся и посмотрел в окно на курившего у подъезда водителя.

      – Не знаю, что вы там себе думаете, Жанну я не оставлю, – сердито пробурчал он.

      – Этого я и боялся, – в голосе отца Жанны прозвучали железные нотки.

      “Вот так заканчиваются все разговоры по душам”, – поежился Антон. – “Сейчас начнется второй сет – наехать и запугать”.

      – Понимаешь, – понизив тон и нудно растягивая слова, заговорил отец Жанны, – ты встал на очень опасную тропу. Последствия твоей борьбы с властью могут быть очень печальными. И мне бы не хотелось, чтобы вместе с тобой пострадала моя дочь. Она у меня одна, Громов.

      – Это все?

      – Все.

      – Ну, тогда слушайте, – Антон наклонился вперед, и положил сцепленные в ладонях руки на колени. – Я не знаю, что вы называете опасным путём, но наша… моя оппозиционная деятельность не выходит за рамки закона. Я понимаю, – вам хочется, чтобы нас… таких как я не было. Тогда вам никто не будет мешать наслаждаться жизнью. Так, вы, кажется, это называете? Но дело в том, что пока вы наслаждаетесь, остальные считают копейки до зарплаты, кушают на праздник макароны и не знают, в чем вести ребенка в школу. А потом, – горло у него перехватило, – потом они умирают в старых больницах из-за того, что вам хочется сладко есть и мягко спать. И вы думаете, что так будет продолжаться вечно? Ошибаетесь. За вами придут. Если не люди в прокурорских погонах, то костлявая старуха с косой. И от нее вы уже не откупитесь ни новыми храмами, ни дешевыми подачками!

      Почти выкрикнув последние слова, Антон резко откинулся на спинку сиденья и зло уставился в зеркало. Отец Жанны сидел, прикрыв глаза рукой. Около минуты в салоне царило тяжелое молчание. Потом прозвучали слова, от которых Антон опешил:

      – Ты думаешь, мне нравится весь этот бардак? Или я не хочу, чтобы все было по справедливости? Ошибаешься, Антон. Только, что ты или я можем сделать? Ты посмотри вокруг: мы живем в такой стране, где во главе угла – капитал. Ни за чем так не гонятся олигархи и правительство, как за деньгами. На людей им наплевать! Если бы они