Плантация. Эд Раджкович

недоумённо смотрел какое-то время. Вдруг что-то сообразил и с интересом объяснил:

      – Второе проще, чем тебе кажется. Несколько слов по-английски говори вперемешку с испанскими, этого достаточно. Многое перемешалось. Европейцы массово стали американцами. А первое, означает – стрелок. Так называли крутых бандитов с мастерством искусных стрелков. Говорят, они вывелись, перешли во власть в Америке. Если вообще таковые остались. Это даже не люди – это маги, способные перебить превосходящее по численности врагов. Я принёс твой рюкзак, Изольда передала кое-какие вещи. Фрида будет ухаживать за тобой, и кормить, пока не встанешь на ноги. Потом уходи подальше отсюда. Твоё проживание, еду и услуги Фриды я оплатил только по просьбе сестры. О нашей встрече никто не узнает. Для всех ты исчез. Прощай.

      Альберт ушёл. Появилась возможность выпустить накопившиеся душившие слёзы. Сэм чувствовал себя потерянным человеком, никому не нужным.

      Через пять дней он смог встать с постели. Фрида помогла ему своей заботой. Сэм попрощался с ней. Срок проживания ещё не истёк, но Сэм не мог больше находиться в этом месте. Вышел на улицу в город. Блуждал по знакомым местам. Ноги сами привели к порту на набережную. Ветер с простора оживил его дух. Он вслушивался в музыку прибоя, смотрел вдаль за горизонт, наблюдал за жизнью, кипящей у пришвартованного иностранного судна.

      Вблизи мелькнул колпак на голове бродяги. Сэм боковым зрением видел, что оборванец наблюдает за ним. Как приведение бродяга в колпаке оказался в двух шагах, он бормотал:

      – Победив дракона, вне закона стал, душу свою потерял.

      Где добро, где зло, не покажет Ангел тебе.

      Долгий путь очищения предстоит твоей душе.

      Слова, произносимые мелодично скрипучим голосом проникли в сознание Сэма. Стало дурно. Он убегал без чувства стыда подальше вдоль набережной. Нищий бродяга в колпаке с ироничной ухмылкой смотрел ему вслед.

      – От себя не убежишь, – проскрипел осипшим голосом и побрёл дальше.

      Только море успокаивало Сэма. Боязнь идти в город, вообще с кем-то общаться, переходила в паранойю. Он видит людей не как прежде. Ему открывается их суть со звериным нутром. Глядел в морскую даль и находил в этом способ отстраниться от всего суетного.

      Море стихло. Сэм закутался в плащ, вновь испытывая озноб. Образ Тома он видел отчётливо как навязчивые видения. «Почему он объяснял мне в последние минуты жизни, что делать, не проклинал, истекая кровью, теряя последние силы, а наставлял?» Он разгадал ответ. Здесь у моря на берегу, забывая про время, Сэм нашёл отгадку. Эти люди, Том и Эмиль, казались ему недосягаемыми. Умирая, Том назвал его сыном. Это был несчастный одинокий человек. Ему он пожелал другой судьбы.

      Достал золотые часы, их тиканье магически заворожило. «Нет, Том оставил мне вещи не для мучения, а для начала новой жизни». Тоска одолевала его. «Куда идти, что делать?»

      На воде штиль, а воздух осенний холодный, пронизывает тело.

      Рядом слышит разговор:

      – Мама, уши замёрзли, – маленький