Курмахама. Надежда Калинина

с самого порога принялась рассказывать Геннадию обо всех событиях последних дней. О том, что Света наконец-таки вернулась домой, и что она, Елена, не стала докапываться до причин внезапного исчезновения снохи, а лишь попросила больше не оставлять Антошку одного. Потом плавно перешла на рассказ о Горенькове и предательстве своего зама.

      Елена говорила и говорила, пытаясь вылить из себя скопившуюся и распирающую сознание информацию, которой она ни с кем не могла поделиться в эти дни, а также показать мужу, как тяжело далось ей всё это. И заодно объяснить Геннадию, что ей, Елене, вся эта ситуация нравилась не больше, чем ему. Но она ничто не могла поделать, так как маленького ребёнка просто не с кем было оставить.

      Геннадий весь этот поток сознания выслушал спокойно, не перебивая. Со стороны даже могло показаться, что ему до лампочки все эти разглагольствования, и он пропускает их мимо ушей. Но Елена точно знала – её слушают, причём, с вниманием. Потому что за всё время её монолога Геннадий даже не притронулся к телевизионному пульту, верный знак интереса с его стороны.

      А уже лежа в кровати, Елена прижалась к плечу мужа, вдохнула запах его кожи и тихо заплакала. Геннадий повернулся к жене, обнял ее, пристроил ее голову у себя на плече и начал успокаивать:

      – Ну, ладно, хватит тебе, не реви. Знаешь ведь, что я не выношу женских слез. Ну, успокойся, все ведь уже прошло, кончилось. И Антоха при матери, и ты свободна. Скоро и я тебя освобожу.

      Елена заревела навзрыд, всхлипывая и содрогаясь всем телом.

      – Опять ты за свое, – сквозь рыдания осипшим голосом прохрипела она.

      – Да вовсе нет, – поторопился успокоить ее муж, – Это так, вырвалось. А ты слово волшебное произнеси, все к завтрему и развиднеется.

      – Какое еще волшебное слово? – Елена приподняла голову и заглянула мужу в глаза, – Опять издеваешься?

      – Даже и не думал. Тебе надо такое слово собственное придумать. И наделить его волшебными свойствами, тогда оно будет помогать тебе в трудных ситуациях всю жизнь. Проверено. Давай, попробуй прямо сейчас. Ну? Разве ты не хочешь, чтобы неприятности исчезли?

      Несмотря на необычность предложения и недоверие к вечно иронизирующему над ней Геннадию, Елена покорно зашевелила извилинами, но ничего кроме избитой фразы: «Господи, помилуй» ей на ум не пришло.

      – У меня не получается придумать, – уныло просипела она зарёванным тоном. И вдруг спохватилась:

      – А у тебя, что, есть это волшебное слово? Неужели и вправду помогает?

      – Было, с детства, – отозвался Геннадий с какими-то даже торжественными интонациями, – я его называл «ключ-слово». Могу поделиться. Мне оно уже без надобности. Жизнь все равно к концу подходит.

      – Опять ты за свое. А что за слово такое?

      – Курмахама, – Геннадий произнес это слово тихо, но со значением, и как показалось Елене, уважительно и бережно, что ли.

      – Как? – на всякий случай переспросила Елена.

      – Курмахама.

      – Курмахама, – повторила Елена тихонько, –