Курмахама. Надежда Калинина

Серпска и многих других городов страны обязывали «помогать селу». Кого-то отправляли на уборку урожая, а кого-то не заготовку кормов. Генкиному проектному бюро выпало последнее. Перспектива десять дней жить всем в одной комнате в деревянном доме с удобствами на улице, да ещё и заниматься физическим трудом, у работников бюро старшего возрасте особенный восторг не вызывала. Поэтому вышло негласное распоряжение начальства – «косить поедут неженатики и незамужние».

      Генка, хоть и был «неженатиком», как практикант на заготовку сена не попадал. Но вмешались обстоятельства. Точнее, вмешался Запевалов. Ему-то, как отцу малолетнего ребёнка, сначала дали отвод. Но Запевалов никогда не упускал возможность хорошо провести время и быстро договорился с кем нужно, чтобы его не только отправили косить сено, но ещё и дали справку для жены, из которой явствовало, присутствие Запевалова на заготовках просто необходимо. А за это ему полагаются отгулы, то есть время заниматься ребёнком у него ещё будет.

      – Ты ведь едешь косить? – как нечто само собой разумеющееся поинтересовался за день до отъезда Запевалов у Генки.

      – Нет, – немного удивлённо ответил ему Генка, – практикантов не берут.

      – Возьмут, – безапелляционно заявил Запевалов и помчался к Генкиному начальнику Сковрчагину. Желанием Генки ехать в деревню он даже не поинтересовался.

      И точно. В конце рабочего дня Скворчагин подозвал Генку к себе. Морщась, точно съел что-то весьма невкусное и очень несвежее, он объявил Генке – тот едет вместо Симоновой, потому что «у Симоновой больная мать, оставить её не на кого, а Генка молодой, неженатый, поэтому и мать у него должна быть молодой и неже…, то есть здоровой. В общем, хочешь нормально закончить практику, не рыпайся и делай, что говорят». Тем более что делать-то ему всё равно в лаборатории нечего. Пусть хоть пользу какую-то бюро принесёт. Генка не сопротивлялся – разве можно противостоять Запеваловскому напору? Всё равно, что солнечных зайчиков руками ловить.