Трудно быть феей. Адская крестная. Снежана Масалыкина

Соловью в плечо за жизнь, за баб стерв и снова за жизнь царскую нелёгкую.

      Вернувшийся в залу Бабай Кузьмич головой покачал, на царя-батюшку глянул, подошёл к Огневушке-Поскакушке. Та быстренько к коту поскакала, на ухо пошептала, и котяра объявил прощальный танец молодых. Свет приглушили, царицу позвали, свечи в руки взяли и пошли большим и малым кругами в разные стороны вокруг молодожёнов, что в сердцевине хороводов не танцевали, а скорей, покачивались в такт музыке. «Мы же-ела-ем ща-а-а-сьтья-а-а ва-ам!» – подпевали разухабистыми голосами гости, перекрикивая музыку и заглушая самого рок-кота.

      Последний обряд завершили, фату с невесты сняли, Ждан накинул новоявленной жене на голову платок из тончайших кружев и повёл её в опочивальню. Веселье же продолжилось, покатилось дальше до утренней зорьки.

      В спальне новобрачным слуги помогли разоблачиться, в ночные одежды обрядиться, каждого в отдельном будуаре к брачной ночи подготавливали. Когда молодая жена, трепеща, переступила порог супружеской комнаты, на брачном ложе, развалившись звездой, уже похрапывал Ждан в белых подштанниках шёлковых и рубахе вышитой. Вздохнув, царица с трудом перекатила муженька на правую половину кровати и улеглась почивать, невольно всплакнув перед сном.

      Где-то перед рассветом Ждан вдруг распахнул глаза, прижимая к груди руки: сердце колотилось как сумасшедшее, прогоняя остатки тошнотворного сна. Немного пообвыкнув в темноте, царь откинул покрывало и, покосившись на мирно спавшую рядом новоявленную жену, осторожно спустил ноги на пол. Нашарив тапочки с загнутыми на восточный манер носами, государь обулся, и, стараясь не шуметь, отправился прочь из опочивальни. Жажда гнала его на поиски живительной воды. Во рту едва ворочался язык от выпитого на пиру, от острой любимой пищи в желудке бушевал пожар.

      Выпав в коридор, царь обнаружил спящего под дверью домовёнка. Возле него стоял сервированный столик. Схватив запотевший кувшин, Ждан жадно припал к горлышку. От странных хлюпающих звуков проснулся домовик и перепугано посмотрел круглыми глазёнками на хозяина. Бабай Кузьмич хорошо знал своего царственного воспитанника, потому и оставил на страже юного доможила, строго-настрого велев не спать, а ждать, когда государю помощь понадобится. И теперь, проспавший всё на свете, молодой доброхот с ужасом ждал наказания. Напившись, Ждан утёрся рукавом, покосился на перепуганного домовёнка и, велев тащить поднос за ним, отправился в кабинет.

      Прислужник подхватил со стола разнос с кувшином и снедью и посеменил за царём, изо всех сил стараясь не наступать мужчине на пятки. В апартаментах неосторожно громыхнул, составляя на стол тяжёлую ношу, замер, скосив глазёнки на государя. Но государь и не заметил, стоя возле окна, почёсывая эспаньолку, пялясь в предрассветное небо. Домовёнок шустро составил всё на столешницу, пискнул, интересуясь, не нужно ли чего ещё батюшке-царю подать, и исчез, оставив Ждана в одиночестве.

      Вырвавшись из кабинета, протерев кулачками глазёнки,