Кукушонок. Камилла Лэкберг

и Уле Ховландом.

      – Петера я знаю, а кто такой Ховланд? – спросил Патрик и посмотрел в сторону места Эрики, где сидел мужчина в темном костюме с темными, зачесанными назад волосами.

      – Он женат на Сюзанне Ховланд, члене Шведской академии. Они близкие друзья Элизабет и Хеннинга. Из этой же компании Рольф Стенкло… фотограф, снимает природу и содержит что-то вроде клуба в Стокгольме… «Бланш», там собираются люди искусства. Другими словами, меня туда никогда не пригласят. Вообще, интересно, как Ховланд отнесется к моему обществу? Может, понадобится нюхательная соль, когда он поймет, с кем оказался рядом?

      – Тебя это смущает?

      Патрик взял Эрику за локоть, чтобы она не споткнулась, спускаясь по лестнице на высоких каблуках.

      – Нисколько, – Эрика сжала руку Патрика. – В общем и целом я нахожу это забавным.

      – Ну, в таком случае, желаю от души повеселиться, – напутствовал он, удаляясь к своему столику.

      Луиза постучала вилкой по бокалу, требуя внимания, и попросила гостей занять свои места.

      – О… Эрика! – Петер выдвинул ее стул и приветствовал широкой улыбкой, напомнив тем самым лишний раз Эрике, как ей нравится муж Луизы.

      Уле медленно повернулся, беззастенчиво оглядел соседку с головы до ног и поцеловал ей руку.

      – Enchanté[5], – прошептал он с сильным норвежским акцентом.

      Эрике удалось не расхохотаться. Вечер действительно обещал быть интересным.

* * *

      Элизабет Бауэр оглядела зал, в котором пятьдесят лет тому назад они с Хеннингом играли свадьбу. В тот вечер тоже был шторм, и все выглядело так же: и гости, и столы с белыми скатертями, мерцающими стеариновыми свечами и красными розами в вазах.

      Она оглянулась на Хеннинга, по другую руку от которого сидела Люссан, мать Луизы. Он выглядел очень счастливым, громко говорил, размахивая руками. Его смех эхом отдавался от стен, и Люссан, как всегда, подпала под очарование Хеннинга.

      В этот момент Элизабет поняла, что их триумф стоит принесенных жертв – всех трудностей и подчас невыносимой боли. Она искала руку Хеннинга под столом. Он взял ее кисть, погладил большим пальцем наружную сторону, уже покрытую возрастными пятнами. Какими молодыми были они в тот вечер пятьдесят лет тому назад, какими наивными… Могли ли предвидеть, какие испытания уготовила им жизнь?

      Но сейчас в этом зале сидели их родные, друзья и коллеги – все те, с кем они рука об руку прошли долгий путь. Большинство их давно вышли из так называемого среднего возраста. Хеннингу скоро восемьдесят, ей семьдесят. И эта жизнь стоила каждой горестной морщинки, каждого седого волоса.

      Элизабет сжала руку Хеннинга и отпустила ее. Кто-то постучал по бокалу. Оскар Беринг – близкий друг и тоже писатель, с которым Элизабет в качестве издателя работала не одно десятилетие. За это время Беринг получил множество престижных литературных премий. Все, пожалуй, кроме той, которую скоро официально присудят ее мужу.

      Когда Оскар прокашлялся, чтобы произнести речь, которая обещала быть долгой, в груди

5

Очень приятно (фр.).