Кукушонок. Камилла Лэкберг

провожая взглядом жену. – Луиза – мое окно. И мальчиков. Сама мысль может показаться глупой, но не в моем случае. А вообще я неверующий.

      Эрика не ответила, просто сжала его руку. Она думала о том, что не одному Петеру повезло. Луиза тоже может считать себя счастливой.

      С этой мыслью Эрика пошла искать мужа. Первый танец был его, хотел Патрик того или нет.

      Воскресенье

      Скоро, скоро… Фанни Клинтберг думала о том, что недолго ей осталось мучиться в этом месте. Она откладывала каждый эре с проклятой работы, чтобы иметь возможность уехать. Восемнадцать лет во Фьельбаке – с нее довольно. Бесконечные зимы в поселке с тысячью жителей, где все обо всех всё знают и нет ни малейшей возможности что-либо утаить. А летом наезжают любители пляжного отдыха и ведут себя как хозяева только потому, что за всё заплатили.

      Фанни достала чистящие и моющие средства из багажника старого «Фиата», который родители подарили ей на восемнадцатилетие. Ничего особенного, но Фанни любила красную колымагу за то, что та делала ее хоть немного свободней.

      Взяв все необходимое, она закрыла багажник, глубоко вздохнула и полезла за связкой ключей от помещений, которые убирала. На Бали она точно не будет мыть полы, разве что в собственном бунгало. Фанни планировала устроиться в бар и уже начала изучать названия напитков в интернете. Посмотрела даже старый дрянной фильм «Коктейль», который так любила ее мама, потому что, по совершенно непостижимой для Фанни причине, была влюблена в того жуткого артиста…

      Она отперла дверь, подперла ее поддоном с моющими средствами и вытащила пылесос. Это была относительно легкая работа. Галерея – большой, пустой зал. Поднимать, протирать, обходить почти нечего. Фанни убрала поддон – дверь с громким стуком захлопнулась – и обернулась в пространство зала.

      В следующий момент она пронзительно закричала.

* * *

      – Ну, как?

      Голос Патрика звучал хрипло, как будто весь его рот был устлан наждачной бумагой.

      – Никак.

      Тон, которым это было сказано, не оставлял сомнений в искренности.

      – Черт, это поэтому мы больше не веселимся?

      – Поэтому и из-за трех маленьких детей, – простонала Эрика, поворачиваясь к мужу.

      Ее дыхание заставило Патрика поморщиться. Но он скривился еще больше, когда понял, что с его собственным дыханием дело обстоит не лучше.

      – Не знаю, о чем я думал, когда столько пил, – пробормотал Патрик, не в силах оторвать голову от подушки.

      – В моем случае виноват, конечно, Уле, – сказала Эрика. – Он явно поставил себе задачей завалить меня под стол. Как мы вообще добрались до дома? Неужели шли пешком?

      Патрик напряг память, но та молчала. Так или иначе, они дома – и даже добрались до постели.

      – Когда мы должны забрать детей? – спросил он, прочистив горло.

      – Мы договорились на одиннадцать, но, думаю, придется просить Анну и Дана об отсрочке еще на несколько часов.

      Эрика натянула одеяло выше подбородка, причмокнула и поискала бутылку с водой, которую всегда держала