Черные чернила. Хельга Петерсон

выгибалась под ним дугой, упираясь пятками в постель. Артур пробежал пальцами по клавиатуре.

      Артур Грэйндж:

      «Поиграем в настолки?»

      Она выждала всего секунду. Ну может быть две. Легко представить, как в этот момент задумчиво закусила губу или намотала на палец бирюзовый локон. Но точки ответа наконец побежали, и на экране появилось короткое:

      Черные Чернила:

      «Приезжай».

      И перед глазами потемнело от эйфории. Артур стукнулся затылком о подголовник и хохотнул в тишине салона. За окном снова открылась дверь «KFC», из неё вышли люди с пакетами и стаканчиками кофе, и он машинально проследил за ними, при этом почти не замечая.

      До её дома совсем недалеко. Если не стоять на светофорах, можно доехать быстро. Не заезжать к себе, чтобы оставить гитару, не тратить время… Да, наверное, так будет лучше всего. Если задержаться, она уже может не открыть эту свою волшебную самозахлопывающуюся дверь.

      Артур проводил взглядом людей с кофе. Те скрылись за углом. Он встрепенулся, отмирая, и снова посмотрел на экран.

      Артур Грэйндж:

      «15 минут».

      Келли прочитала, но отвечать не стала. Он решительно достал ключ из замка зажигания, толкнул дверь и вышел из машины. Щёлкнул сигнализацией. В два широких шага оказался возле стеклянной двери «KFC», рядом с которым так удачно припарковался.

      В прошлый раз страшно хотелось затолкать в себя полхолодильника.

      В этот раз нужно подумать об этом заранее.

      Глава 7

      Måneskin – «Baby Said»

      Дурацкая идея.

      Просто ужасно дурацкая.

      Но разворачивать его сейчас, на полпути, будет жестоко и бесчеловечно.

      Келли сорвала с головы полотенце, и волосы мокрым жгутом упали на голое плечо. Она взлохматила их, провела ладонью по зеркалу, смахивая пар, и всмотрелась в своё отражение. В глазах застыло что‑то между сомнением, ожиданием и нетерпением… Таких идиоток еще поискать, конечно.

      Сама себе дала обещание, сама его и нарушила. Молодец. Всегда была несгибаемой в своём решении не связываться с мудаками, но стоило одному смазливому музыканту влезть в личное пространство, как всё пошло прахом.

      Хотя справедливости ради она первая к нему полезла. Сама виновата. Но кто же знал, что он не сотрёт все из директа, как только выйдет за дверь?!

      Келли вздрогнула, тело перетряхнуло от одного только воспоминания.

      «Ты охренительная», – сказал он тогда. А потом горячий язык обрисовал пупок и спустился вниз, шершавые пальцы прошлись по рёбрам, будто пересчитывая их по одному, вторая рука мягко сжала бедро…

      Келли отвернулась от зеркала и сорвала с вешалки длинный махровый халат. Продела руки в рукава, с силой запахнула на себе и завязала крепкий узел. Что она там думала про один раз? Ну‑ну. Наивная идиотка. Но зачем это нужно самому Артуру остаётся загадкой.

      Когда он написал, первая мысль была о том, что он просто прикалывается. Или ошибся. Или что‑то в этом роде.

      Вторая: какого хрена?

      А третьей, кажется, не было. После короткого «я приеду?» огненное пушечное ядро ударило прямо в низ живота, огонь растёкся по внутренностям, и вся рефлексия закончилась.