Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том 2. Борис Яковлевич Алексин

носят продукты, а промтовары в лавке отпускают в первую очередь. Почему же здесь такая бедность?» Полякова в районе жила всего два года и не знала, что семья Алёшкиных приехала в Александровку сразу после окончания Борисом института и, конечно, не успела ничем обзавестись. «А, может быть, это показуха? Может быть, у неё где-нибудь запасы припрятаны? Может быть, она в душе смеётся надо мной? Хотя не похожа она на такую, а проверить нужно».

      Когда Катя принесла в стареньких надтреснутых чашках чай, на блюдечке повидло и две алюминиевых ложечки, женщины принялись за чаепитие. Полякова решила, что пришло время приступить сперва к опросу, а затем произвести и тщательный обыск у подозреваемой.

      – Екатерина Петровна, вот смотрю я, как вы бедно живёте, и недоумеваю. Муж ваш в прошлом врач, заведовал участком, у вас должность, как теперь принято говорить, хлебная, а вы в такой, прямо скажем, нищете! Расскажите про себя, пожалуйста.

      Катя вздохнула и, немного подумав, ответила:

      – Нечего мне особенно рассказывать. Подробную мою биографию в райотделе НКВД знают, вы могли бы и там её прочесть… Но, раз вы просите, так и быть, вкратце скажу.

      В течение часа она рассказывала о своей жизни на Дальнем Востоке, об учёбе мужа, о том, как им пришлось почти всё распродать, чтобы он смог окончить институт, о той огромной работе, которую в это время выполняла она. О том, как Борис получил назначение в Александровку, как её приняли в контору завода, как преследовали директор Текушев и главбух. Как её бросили с детьми в станице при отступлении, какие издевательства она терпела во время оккупации и не только от фашистов, но и от своих односельчан, казаков и их жён. Они при немцах заходили к ней в дом, на её глазах забирали посуду и другие вещи, говоря: «Тебе, Катерина, это ни к чему, тебя всё равно дня через три повесят…» О притеснениях фельдшера Чинченко, о выселении из хорошей квартиры в эту хату.

      – Хотя последнее я считаю правильным, ведь нужно было где-то ребятам заниматься.

      Одним словом, Катя без утайки поведала Поляковой всю свою нелёгкую жизнь. Конечно, ни словом она не обмолвилась только об отношениях с райотделом НКВД.

      Внимательно выслушав Алёшкину и почему-то сразу же безоговорочно поверив ей, Полякова решила признаться Кате, зачем пожаловала:

      – Екатерина Петровна, вы меня извините. Вы знаете, я прокурор ещё очень молодой, юридический закончила всего два года тому назад, в вашем районе только начинаю свою работу, боюсь наделать ошибок, и потому за многое берусь сама. Вот и сейчас… На вас поступил донос, что вы якобы расхищаете доверенные вам товары, обижаете покупателей, а сами живёте в роскоши и довольстве. Ну, какая у вас роскошь и довольство, я уже сама вижу. Я верю вам, но, простите меня, я считаю себя обязанной выполнить служебный долг до конца. Конечно, по закону я должна была прислать сюда милиционера, чтобы он взял с собой понятых и, как положено, произвёл обыск. Но когда я посоветовалась об этом с начальником райотдела НКВД, он мне предложил самой осмотреть