Оборотни Аррет. Когда рушатся стены. Анастасия Максименко

из нас стараются помогать непосвященным. Особенно в тех сферах, какие затрагивают детей. Многие более слабые оборотни работают в детских садах или в домах малютки, – на глазах Рии выступили слезы, но она их быстро смахнула, а я сделала вид, что не заметила. – Даже Шер. В том месяце он перечислил очень крупную сумму в поддержку больным малышам. Не думай, я не хвалюсь, просто к слову получилось.

      – Я ничего такого не думала. Как Шер? У вас… все нормально?

      – Более чем, – спокойно кивнула подруга. – Ты заметила, да?

      – Заметила, – не стала отрицать. – Спасибо, что все-таки начала эту тему, я бы вряд ли долго смогла сдерживать себя и первой не закидать тебя вопросами. Да и, честно говоря, сохранить тайну, по крайней мере от твоего брата, сама понимаешь, тоже бы не смогла. Так что, спасибо, добрая двуликая, не стала заставлять бедную ведьмочку сходить с ума от неловкости и лопаться от недержания вопросов.

      Ариадна хмыкнула.

      – Обожаю тебя.

      – Я тебя тоже люблю.

      Переглянувшись, прыснули смехом.

      – На самом деле, я не собиралась держать это все в тайне, просто пока не готова об этом говорить открыто, – Рия положила ладони на животик, погладив. – Это все так… неожиданно, не к месту. Понятно, что закономерно, но… к этому нельзя быть готовой.

      – Ага, никогда, – серьезно согласилась. – Мужчинам-то что. По сути, в их жизнях ничего не меняется, а вот жизни всех женщин переворачиваются на сто восемьдесят градусов.

      – К сожалению, это так. Но и к счастью тоже. И да, Шер пока не знает. Никто не знает, кроме тебя.

      – А почему так? Ведь запах же должен измениться, разве нет?

      – Должен, но срок еще слишком маленький. Обычно оборотни начинают чуять своих детей от четырех недель до семи, у меня еще слишком маленький, всего две с лишним недели, но я сразу поняла, что понесла, причем сразу, как мы закончили. Ну, ты поняла.

      – Поняла. А хочешь, точно скажу, сколько дней твоему малышу?

      – Ну, если так можно, я не против.

      – Можно. Семнадцать дней.

      – Г-м, спасибо… Приятно знать.

      – Ага. А мне было бы приятно знать, что тревожит одну двуликую. Я о том, что ведь Шер точно обрадуется, когда ему станет известно, и Адриан тоже. Он станет дядей.

      – Ничего не тревожит, правда. Просто хочу, чтобы Шер сам узнал, по аромату. А брат тоже пускай узнает в свое время.

      – Ладно, причуды беременных ― это святое.

      – Это никакая не причуда!

      – Н-да? Как скажешь.

      – Ульяна!

      – Все, все, молчу. К слову, нас завтра целый день не будет. Мы собираемся отъехать, эм-нем, в город, да.

      – И почему я тебе не верю? Нет, что лыжи куда-то навострили, это понятно, но вот точно не в город. Пяткой чую.

      – Какая она у тебя стала чувствительная. Я не хочу тебя расстраивать, Рия.

      – Ты меня уже расстраиваешь своим обманом, – Ариадна остановилась и потянула меня за запястье, вынуждая тоже затормозить. – Говори!

      – Ладно, мы собрались в Фотербор, – зажмурилась.

      – Фотербор? –