Раскаты. Артем Приморский

ему открыл заспанный управляющий:

      – Александр Николаевич, как ваши дела?

      – Еда осталась? – кратко спросил доктор.

      – Да, конечно. Я разбужу повара…

      – Не надо, Иван. Сам разберусь, – Арцыбашев разулся, снял пальто и тихо пошел по лестнице. – Если кто придет спрашивать меня, говори – хозяина дома нет. Уехал.

      – Вам еще нужна моя помощь? – спросил управляющий, но ответа не получил.

      Похозяйничав на кухне, доктор разжился остатками мясного рагу и яблочным рулетом. Разложив еду в столовой, он заглянул в кабинет за бутылкой коньяка и граненым стаканом. Теперь он готов приступить к позднему ужину.

      Устроившись за столом, Арцыбашев первым делом налил в стакан и выпил залпом. Он услышал шорох шагов за стеной, в гостиной, а потом, жмурясь от света, в комнату вошла Софья Петровна.

      – Привет, – кратко бросил он и приступил к холодному рагу. Куски мяса, покрытые вместо соуса какой-то пряной слизью, оказались жесткими, с приторным привкусом сала. Арцыбашев мог разве что представить, каким блюдо было первоначально, когда только-только вышло из духовки.

      Женщина села напротив сына. «Как подурнел», – печально подумала Софья Петровна, глядя на темные мешки под глазами, черную щетину на изможденном лице и помятый костюм.

      – Поедешь обратно? – спросила она.

      – Нет. Хочу хоть раз поспать в нормальной обстановке, а не на диване в кабинете.

      – Звонили из морга – Анну можно хоронить. Мы решили, что завтрашний день подойдет.

      – Хороните. Я заплачу, сколько надо.

      – Сынок, да ведь дело не в деньгах, – сказала Софья Петровна. Арцыбашев поднял голову. Женщина с трудом вытерпела его тяжелый, злой взгляд.

      – Не в деньгах? Ошибаешься, мама. Дело всегда кроется в деньгах. Мелочи и нюансы – это чьи-то деньги. Пока одни идиоты заявляют, что сила, мол, лежит в правде, другие эту правду затыкают толстыми пачками.

      – Ты не поедешь на похороны? – спросила женщина. Она понимала, каким будет ответ, но робкая надежда…

      – Нет, – отрезал Арцыбашев. – Езжай сама, если хочешь. Я встретил Прокофия в морге. Не говорил? Забыл, видимо. У нас с ним вышло небольшое столкновение. Не хочу, чтобы над могилой своей дочери он устроил новое представление.

      – Нике надо сказать, – напомнила Софья Петровна. – Она ведь до сих пор не знает.

      – Я скажу, когда придет время.

      – Сашенька, завтра похороны!.. – шепотом воскликнула женщина. – Когда, по-твоему, должно прийти время?..

      – Так пойди и скажи ей прямо сейчас! – выкрикнул он. Софья Петровна, прошептав что-то горькое и безрадостное, поникла. Арцыбашев отодвинул тарелку с рагу, принялся за рулет.

      – Прости, мама, – мрачно сказал он. – Нервы сдают потихоньку, от всего этого.

      – Как дела в больнице?

      – А ты не знаешь? Подожди…

      Арцыбашев ушел. Его портфель лежал в фойе, на полке, возле стойки с зонтами. Выдернув из портфеля газету, он вернулся в столовую.

      – Вот, – доктор