13.09. Константин Котлин

подсмотренным спектаклем.

      Я осторожно обнял Софию:

      – Суть представления лучше всего видна с первых рядов зала, с самых дорогих мест, когда ты почти на сцене. Но не вини актеров за их роли. Ведь это сродни проклятию: зритель может покинуть зал, актер же нет, он должен доиграть все до конца. Пожалей актера, но возненавидь драматурга. Изменить текст нельзя. Каноны незыблемы. А вот дверь с надписью «Выход» всегда к твоим услугам.

      София обернулась, на лице блуждала улыбка.

      – Но если ты действительно почти на сцене? Не знаешь слов, не знаешь действий, но уже совершаешь их, говоришь что-то. Уже и не зритель, но еще не актер, и заветная дверь далеко, за сотнями голов жаждущих развязки зевак. Что тогда?

      – Притворись играющей роль. Стань соавтором, пропиши своего персонажа, обмани постановку.

      – Но спектакль явно затягивается…

      – Попробуй доиграть до конца. Но ни в коем случае не беги за кулисы. Чрево театра опаснее сцены. Не известно, в кого превратят тебя все эти гримеры и костюмеры, кем обречет стать режиссер. А так есть хоть какой-то шанс остаться собой, случайным зрителем, позванным на сцену потехи ради.

      – Ох… Лучше всего брать места на балконе, если идешь на премьеру.

      – В нашем случае лучше всего был бы просмотр в записи по старому доброму телевизору. Но у нас его нет. Никаких технологий. У нас с тобой аналоговая жизнь.

      София вновь улыбнулась. Поднялась с кровати; полумрак очертил ее тело, но скрыл лицо. Изящно изогнувшись, нависла надо мной соблазнительной фурией, сказала негромко:

      – Нам и без этого ящика замечательно живется. Подожди минуту, Глеб, и я устрою тебе второй акт…

      Мышцы живота напряглись – от смеха и скрытого, густого желания.

      – Надеюсь, все будет по правилам? Три звонка, занавес, аплодисменты? Выход на бис и посиделки после всего?

      София нахмурилась, но тут же рассмеялась, несильно ударив меня ладонью по обнаженному бедру.

      – Можешь рассчитывать на автограф, если будешь упорен, – подмигнула она. – Твоя идея мне определенно нравится.

      – Гитары?

      – И вино, – кивнула София, – и свечи. Сыграешь мне?

      – Только если сыграешь в ответ. Мы оба ответственны за наше счастье, помнишь?

      – Помню. Тогда договорились.

      София вышла из комнаты. Сквозь медленное течение томной мелодии раздался шум падающей на дно ванны воды. Я поднялся с нагретой, чуть влажной постели, сдвинул в сторону тяжелую штору – до окна был один-единственный шаг. За стеклом страстно ярился снег. Над скоплением снежных, постоянно меняющихся созвездий мрачно нависало черничное небо. Дальше, в пульсирующей темноте, угадывался холм на берегу озера, и на нем ощерилось черным старое кладбище: оно совсем рядом, нужно лишь перейти проходящее внизу шоссе. В кронах голых деревьев налился влагой темно-синий купол белокаменной церкви. А на той стороне озера, у старой железной дороги, темнели руины некогда мощного бетонного